Сергей Михалков - Два брата - две судьбы

Впрочем, вряд ли капитан защищал тогда свою голову от палящего солнца черной фуражкой, скорее всего, эта фуражка лежала у него в чемодане вместе с черным кителем, который был сейчас на моих плечах. Китель этот тоже удирал из Африки на Сицилию, а затем в Марсель через Средиземное море, и, судя по пяти нашивкам ранений, их хозяин был верным гитлеровским слугой. Об этом свидетельствовали и два Железных креста первого класса. Черные галифе с черными, изрядно потертыми кожаными врезами на внутренней стороне говорили о том, что хозяин был вынужден в балтийских краях пересесть из подбитого танка в седло. Остается добавить, что сапоги имели лакированные голенища и были сшиты отменно хорошо.

…Облаченный во всю эту одежду, я ехал верхом в прифронтовой полосе. При мне был бинокль, пистолет TT, найденный в прибалтийском лесу, немецкий «Вальтер», неизменный «Браунинг», похищенный у румынской генеральши, в планшете — оперативные карты, в руке — автомат.

Вскоре я оказался на поляне, где расположилась какая-то немецкая часть. Дымилась походная кухня. Возле нее длинной очередью выстроились солдаты с котелками.

«Посмотрим, как они со мной будут разговаривать», — подумал я, стараясь во всем — от острых носков сапог до надменного выражения глаз под лакированным козырьком — походить на прежнего хозяина этой одежды.

Мое внимание привлек рокот пролетавших в небе самолетов. В ясной синеве шел яростный поединок «Мессершмита» с маленьким советским истребителем, который выделывал головокружительные виражи и петли вокруг противника. Истребитель переворачивался на спину, подлетал под немца, обстреливал короткими очередями. Но вот, видимо, истребитель израсходовал свой боекомплект. Он неожиданно вынырнул из облака в хвост «мессера» и, протаранив его, взмыл и исчез в облаках.

«Мессершмит», разваливаясь на куски, падал на землю. И где-то за лесом послышался глухой взрыв.

Я был так возбужден, что, признаться, пришлось приложить немало усилий, чтобы вновь обрести хладнокровие и выдержку, к которым обязывала маскировка. Выпрямившись в седле и приняв строгий вид, я подъехал к немцам.

Почерневшие от усталости, заросшие щетиной, видимо, недавно вышедшие из трудного боя, солдаты возле походной кухни ели из котелков суп.

— Какая часть?

— Особый батальон танковой дивизии «Рейх».

Я повернул коня и ускакал прочь. Где-то вдалеке грохотали орудия.

Весь день я провел в пути, анализируя обстановку, искал «окно» для перехода фронта. К вечеру решил возвратиться к Кринке. Но, не доехав до хутора километров четырех, на перекрестке наскочил на пост полевой жандармерии.

— Хальт! — гаркнул фельдфебель, выходя из придорожных кустов. Рядом появился второй. В лунном свете блестели их металлические бляхи. — Господин капитан, прошу предъявить документы!

— Еду в штаб танковой дивизии «Мертвая голова», везу срочное донесение. Дорогу!

Фельдфебель взял под уздцы моего коня.

— Прошу предъявить документы, господин капитан! — повторил он вежливо, но настойчиво и положил руку на автомат, висевший на его груди.

— Документы предъявлять не намерен! Дорогу!

— Тогда прошу вас, господин капитан, проследовать в штаб. Это совсем рядом, вот в том доме. — Он указал на белое здание невдалеке. Там в окнах мигали огоньки.

Я мог разделаться с ними легко. Но совсем рядом был хутор Кринки, и я побоялся навести на него подозрение: немцы при выстрелах немедленно бы всполошились. Поэтому я решил последовать за фельдфебелем и подъехал к дому. По широкой мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж. Напарник фельдфебеля остался на улице.

— Хайль Гитлер! — взмахнул я рукой, войдя в большую полутемную комнату, где за столом сидел офицер в расстегнутом кителе и что-то писал. — Идите! — обернулся я к фельдфебелю. — Разберемся без вас!

Сейчас нужно было сыграть на верной интонации. Я грохнул на стол свой автомат, распахнул китель, сдвинул фуражку набекрень, бухнулся в кресло рядом со столом так, словно именно отсюда был куда-то послан и сюда же вернулся.

— Ух, чертовски устал! Вот хорошо, что вас разыскал. Нет ли у вас чего-нибудь подкрепиться? С утра ничего не ел. — Я вынул портсигар, вытащил сигарету, нервно постучал по крышке, закурил.

Офицер, не отрываясь от своей писанины, мельком взглянул на меня.

— Сейчас что-нибудь сообразим, — сказал он и нажал кнопку звонка, вделанную в стол. Тут же вошел ефрейтор. — Принеси капитану что-нибудь поесть и кофе.