Валентин Гусев - Они были первыми

На обратной стороне радиограммы Шулепов размашисто написал:

«В указанное место прибудет Третьяков. Встречайте багаж. Шулепов».

— Передашь, — полковник отодвинул исписанный лист радисту и, приоткрыв двери, сказал:

— Урядник Домашенко, вызови ко мне Третьякова…

Ефимов молчит второй месяц. Провал?.. Вроде бы, исключено. Его положение достаточно прочное, личность он, как говорится, неприкосновенная. А связных все нет и нет… Перед Волковым лежали давние донесения Ефимова.

«Сведения на духовного отца, — сообщал он, — подтвердились… Точное число действующих банд-отрядов назвать трудно. Сегодня их 20, завтра — 25, через неделю — 12… Они рождаются и умирают, как бог на душу положит. Белые пришли — люди под их знамена становятся, красные — в их отряд идут. Наиболее организованные и многочисленные силы имеют: Бочкарев в Ижиге, Деревянов в Аллаихе, Шулепов в Колымске».

«Для кооперирования всех сил на Севере и выработки согласованных действий из ставки Бочкарева в Якутский округ для связи с подпольем, — сообщал в другом письме Ефимов, — выехал подпоручик Раков, по документам Бережнов. Служил в армии Колчака, в бандах атамана Семенова, находился на стороне Коробейникова. Приметы: рост средний, глаза серые, волосы русые, небольшая окладистая борода, на лбу шрам от удара саблей. Разговаривает на английском, якутском языках. Часто употребляет слово «господин»…

Самые последние были и совсем короткими:

«Уполномоченный рабкрина Беляницкий провокатор. Пользуется авторитетом у Шулепова». «Котенко и Синявин по доносу попа Сизых схвачены в местечке Элелях и расстреляны Шулеповым»… «Полковник Шулепов через радиста Казеко поддерживает связь с американцем Кореном. «Сокур» знает Корена как зоолога, изучающего животный мир на Колыме. Американский ученый большими партиями отправляет препарированных животных и птиц на свою родину»…

«Негусто, негусто, — рассуждал про себя Волков. — С такими сведениями далеко не уедешь… Не сведения, сплошная шарада»…

— «В адрес Бочкарева и Деревянова из Америки Свенсоном направлена шхуна с оружием, — прочитал вслух Садыков, — выгрузка состоится в Аллаихе. Необходимо перехватить шхуну на трассе Ледовитого». И решительно добавил: — Закрывать надо Север, Петр Григорьевич!

— Легко сказать, — Волков усмехнулся: — Ты думаешь, я против? Силенок нам с тобой не хватает… Но ты не кручинься: шхуну мы возьмем! Должны взять… Это наш святой долг, Садыков!

Шулепов был в ярости. Он метался по комнате и не находил места. Отряд казаков, подготовивший засаду красным, сам попал в ловушку. Из полусотни в лагерь вернулась лишь треть.

Шулепов остановился около Мельгувье. Он сидел на шкуре оленя, поджав под себя ноги, и, казалось, дремал.

— Идиот! — зло прошипел Шулепов. — Какого черта ты скрутил «Моську»?

— Ай, нехорошо, господин полковник. Зачем кричишь так? — Мельгувье поднял голову.

— Убить тебя мало, — вскипел Шулепов. — Он фотографию тебе показывал?

— Твой Третьяков показывал и тот другой, Печукан. Он двумя днями раньше приезжал. Вначале я засомневался. «Почему, — думаю, — Чирпы — постоянный наш связной не приехал?» Но он, кроме фотокарточки, часы твои с надписью показал, — ответил Мельгувье.

Шулепов сжал кулаки, послышался хруст пальцев.

— Сколько ты сюда ехал?

— Шесть раз чай пил.

Полковник задумался.

— Скажи, Мельгувье, где теперь может быть этот Печукан?

— Если Энтен и Ачиматаль на местах, то, однако, на мысе.

Шулепов прошел к двери и открыл ее ударом сапога.

— Адъютант! — крикнул он.

Жижин, вытянувшись в струнку, стоял перед ним.

— Через пять минут здесь должен стоять отец Стефан, — приказал Шулепов и, покачиваясь, вошел к радисту.

— Не отвечает? — спросил он Казеко.

Радист беспомощно развел руками.

Шулепов вернулся в кабинет. Мельгувье с наслаждением посасывал трубку.

— Мельгувье, — полковник присел на край стола, — ты говоришь, тот человек назвался Печуканом?

— Опять ты сомневаешься, — не вынимая трубки изо рта, ответил чукча.

— А как он выглядел?

Мельгувье, вспоминая, прикрыл глаза, произнес:

— Ростом чуть выше меня… Крепкий, грудь широкая… А вот руки небольшие, словно у женщины. Вот и все, однако.

— Плохой из тебя филер, Мельгувье!

— Я торговать умею! — По широкому лицу чукчи прокатилась обида. Полковник ничего ответить не успел, в дверях показалась неприкрытая голова Стефана. Шулепов поднялся навстречу.