Ирма Кудрова - Путь комет. Молодая Цветаева

Марина прочитывает о Наполеоне и его сыне горы книг, просматривает все альбомы, которые может достать.

(Мне довелось держать в руках толстый фолиант из ее личной библиотеки. Мелким шрифтом на французском языке — помнится, книга без картинок и даже виньеток! — в ней была изложена история боевых походов наполеоновской армии. Можно бы, кажется, на месте юной девушки, которой должны быть скучны подробности такого рода, только пролистать обстоятельный опус — и отложить в сторону. Но ничего похожего. Книга — вся! — испещрена карандашными пометами, сделанными характерным, рано определившимся цветаевским почерком. Все прочитано! Со скрупулезностью настоящего исследователя!..)

Прославленной французской актрисе Саре Бернар в ее последний приезд в Россию было уже шестьдесят четыре года. Рецензенты русских газет с большей или меньшей деликатностью писали о закате ее актерских возможностей, горевали об утрате некогда «чарующего» голоса, отмечали усталость актрисы и отсутствие творческого подъема на многих спектаклях. И публика проявляла сдержанность в приеме, но некоторый ажиотаж вокруг спектаклей все же был. Наиболее восторженно принимала знаменитую актрису молодежь. Особенно проявилось это на последних спектаклях. 27 декабря 1908 года «Орленок» шел в Москве в последний раз. На следующий день давали спектакль «Дама с камелиями», а после него Сара Бернар уезжала прямо на вокзал. «Овации молодежи сопровождали великую артистку до выхода ее на подъезд, — писал рецензент «Московских ведомостей». — При громких криках толпы, тронутая приемом, Сара Бернар сказала: “Какая чудная молодежь, как я счастлива находиться в центре России, в Москве, великой столице, которую я посетила впервые еще в годы моей юности…”»

По мнению рецензента газеты «Речь», в этот приезд Сара сыграла Орленка иначе, чем прежде, — «не в барабанном стиле, а мягко и лирично». Рецензент находил даже, что спектакль прозвучал глубже и значительнее, чем сама ростановская пьеса.

Такого «Орленка» и такую Сару Бернар впервые и увидела пылкая и сострадательная московская гимназистка. Жалость к юному обреченному принцу соединилась с болевым сочувствием к закату звезды романтического театра — не желающей сдаваться годам актрисе.

«Бонапартизм» юной Цветаевой в эту зиму обнаруживал себя именно в таких одеждах.

Перевод «Орленка» она закончила весной 1909 года. Дала на прочтение двум-трем близким людям. Перевод был горячо одобрен читавшими. И вскоре… уничтожен автором! Только потому, что Марина узнала: перевод уже существует, она не первая! Увы, цветаевского варианта «Орленка» уже никто не прочтет…

К гастролям Сары Бернар в России относится эпизод, о котором глухо и противоречиво рассказывала в старости Анастасия Цветаева. И не только рассказывала — записала в одном из изданий своих мемуаров.

Эпизод крайне значимый: о попытке самоубийства юной Марины. Анастасия Цветаева соотносила этот эпизод с гастролями театра Сары Бернар; будто бы именно на спектакле «Орленок» Марина попыталась застрелиться. Пистолет дал осечку. Вскоре после того, приехав в Тарусу на каникулы, она намекнула о происшедшем младшей сестре. Анастасия Цветаева называла при этом 1910 год. Но тут память ее дает явный сбой. Такая дата не стыкуется с гастролями Сары Бернар; последний раз актриса приезжала в Россию именно в 1908 году. Пасхальные каникулы тоже придется заменить на рождественские — и тогда все становится вполне вероятным.

Мотив? Он мог быть романтическим жестом в духе времени: как дань любви к бедному герцогу — на спектакле, ему посвященном! Особую конкретность рассказу Анастасии Ивановны придавало упоминание о предсмертной записке Марины — ее будто бы нашли в цветаевских бумагах весной 1922 года…

Увлечение Сарой Бернар было простым продолжением все того же увлечения «Орленком». Не пройдет и года, как юная Марина убедит отца отпустить ее в Париж — учиться на летних курсах «Альянс франсез»; солидная фирма уже тогда имела свои отделения во всех европейских странах. Но истинной причиной поездки была жажда снова увидеть на сцене Сару Бернар. А кроме того, то была возможность скупать по всему Парижу портреты Наполеона и его несчастного сына, как и книги о том и о другом… «Ни одна из жен Наполеона, ни родная мать его сына, быть может, не оплакали их обоих с такой страстной горечью, как Марина в шестнадцать лет!» — так скажет об этом в своих воспоминаниях Анастасия Цветаева.