Валентина Малявина - Услышь меня, чистый сердцем

— Подруга, двигай-ка ты в кабинет Подреза, а я пойду в карцер.

— Но Мотина велела мне идти.

— Я пойду, — резко сказала Наташа, — Валя, стучи в дверь, — торопит Наташа. — А ты, подруга, пока стой здесь. Когда дежурный откроет, а потом захлопнет за нами дверь, живо двигай в кабинет Подреза и скажи Мотиной, что это я так решила.

— Тебя на этап отправят, — и скривила свою и без того наипротивнейшую физиономию.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Наташа.

Я постучала. Дверь открыл симпатичный дежурный, совсем молоденький. Впустил нас с Наташей и стал закрывать нас на сто замков.

Крутая лестница вела куда-то вниз. Потом еще одна, тоже крутая и совсем темная. Душно и сыро здесь. Узкий и длинный проход застелен досками, потому что пол каменный или земляной — не разобрала. По обе стороны прохода камеры. Свет тусклый. Маленькая, грязная лампочка едва освещает проход.

— Вот тряпки, ведра, веники, метлы, — показывает дежурный.

— Ты один здесь дежуришь? — спрашивает Наташа.

— Один. А что?

— Да, так… Не страшно здесь тебе?

— У меня ведь пистолет…

— А резиновых перчаток у тебя нет? — спрашиваю я.

— Перчаток у меня нет, красавица.

Мне было приятно, что он очень по-доброму посмотрел на меня.

Заключенные между собой переговаривались, перекрикивая друг друга.

Особенно выделялся низкий женский голос:

— Птичек, ты слышишь меня?

— Слышу.

— Как там твои красивые сисечки поживают?

— Твоих ручек ждут.

— Начальник! — кричит низкий женский голос, — дай пощупать Птичека.

И вдруг Наташа стала оседать. Села на опрокинутое ведро и тихо говорит:

— Это ее голос, Валя, это она, моя.

Что мне делать, как помочь Наташе? Не была я в таких ситуациях.

А молоденький дежурный говорит:

— Это многократка, кобел, новенькую совращает.

Наташа спрашивает:

— Они виделись?

— Виделись… при уборке… их камеры были рядом, потом их разбросали, потому что та, старая, все время Птичку лапала.

— Это кто старая? — негодовал низкий женский голос, а Птичка звонко засмеялась.

— Так, девочки, начинайте уборку и побыстрее.

Дежурный открыл две камеры, и оттуда вывалились два обросших, страшных мужика в каких-то линялых робах.

Невозможно рассказать, что такое карцер, это надо видеть, нет, лучше никогда не видеть этого кошмара.

В камере карцера умещается только сортир, малюсенькая досочка, на которой едва можно присесть, такая же маленькая доска, которая служит столом, еще одна узкая доска, она пристегнута к стене, ее разрешают опустить только на ночь. Все стены как бы в соплях: липкие и мокрые. Зарешеченное, крохотное, грязное окошко упирается в серую стену. На полу лужа какая-то…

Дежурный говорит:

— Вымойте унитазы, стены протрите, подметите…

Заключенных поставил лицом к стене.

Одну перчатку я дала Наташе, она молча отказалась и стала активно подметать камеру. Я тоже постаралась быстро справиться с омерзительно-душной камерой.

Перешли в две другие.

Из одной вышла Птичек.

Господи, да это же Птичка из 152-й камеры, хорошенькая хулиганка, которая кокетничала с дежурными, когда нас выводили на прогулку. Мы даже не успели поздороваться, как Наташа сильно ударила ее в спину, так что Птичка от неожиданности полетела по узкому коридору и приземлилась, по всей вероятности, очень больно. Платье, на груди и без того оборванное, совсем расползлось.

— К стенке, — закричал дежурный на Птичку.

— Не ори на меня, лучше бы заступился, — хмурится Птичка, потом улыбается мне: — Здравствуй, Валюшка!

— Здравствуй, Птичка. Не хулигань, пожалуйста.

— Ты чего? Это твоя напарница шандарахнула меня…

Низкий женский голос из камеры посочувствовал:

— Птичек, мой любименький, это кто же там тебя позволил шандарахнуть?

И вдруг Наташа громко сказала:

— Это я врезала ей, чтобы неповадно было с бабами сообщаться.

Голос замолчал.

Я спросила Птичку:

— За что тебя в карцер посадили?

— Не скажу.

— За любовь, наверное, — криво усмехнулась Наташа.

— Ты чего, совсем плохая? Я мужиков люблю, — и подмигнула молоденькому, симпатичному дежурному.

— Прикройся, прикройся, — делает замечание дежурный, а сам не может отвести глаз от обнаженной до пояса Птички.

— Как? Покажи, как? И чем прикрыться-то? — лукаво улыбается Птичка.

— Все! Молчать! — прикрикнул дежурный, но видно, что ему совсем не хотелось кричать.

Убрали камеры, а когда дежурный повел Птичку к двери, Наташа опять двинула ей кулаком по спине и хлопнула по заднице.