Михаил Михалков - В лабиринтах смертельного риска

Часто раздается команда: «Воздух!» Бойцы спрыгивают с машин и из кюветов открывают беспорядочную стрельбу по немецким самолетам. «Мессершмитты» и «хейнкели» группами по десять — пятнадцать машин, на бреющем полете поливают все вокруг свинцовым дождем. Потом в небе воцаряется тишина, а на земле стонут раненые, слышны душераздирающие вопли женщин, детей. На дорогах, в придорожных кюветах, в кукурузных полях остаются тела погибших.

Вижу какую-то военную машину. Грузовую. Забрался в нее. В кузове четыре бойца, узнал, что их командир лейтенант Петров, он в кабине шофера.

…Мы в пути. Под колесами хорошая грунтовая дорога. Кругом пустынные поля. Ни одной встречной машины. Едем час, два, петляем по балкам. Откуда-то издалека доносится орудийная стрельба, глухие взрывы. Вскоре машина останавливается в селе у дома, в котором находится штаб дивизии. Петров уходит. Маскируем машину и располагаемся в саду. Здесь несколько дальнобойных орудий. Время от времени они ведут огонь.

— Фронт далеко? — спрашивает один из бойцов.

— Не так чтобы очень, — усатый артиллерист, видимо, толком сам не знает.

Устраиваемся неподалеку в окопе, надо подкрепиться. Возвращается Петров.

— Как дела?

— Хреново! — бросает он. — Штаба нашего нет. Куда уехал — никто не знает.

Ночь коротаем тут же возле окопа, на траве.

…Новое фронтовое утро. В лучах поднимающегося солнца поблескивают капельки росы. Яблоневый сад дремлет… Завтракаем. Появляется Петров. Он хмур. Садится на бревно, задумчиво курит.

Лейтенант и бойцы оставляют меня у себя.

Садимся на машину и вскоре вклиниваемся в колонну наших отходящих войск. Едем в сторону города Николаева.

Движемся медленно, задерживают «пробки». Нас обгоняет пехота. Строй шагает в облаке пыли. В глазах бойцов тревога и усталость. Жарко, душно.

— Подвезите, братки! — просит раненый. Он опирается на палку.

— Лезь, пехота! — Помогаем раненому забраться в кузов грузовика.

Едем и едем…

— Подвезите! — отчаянно кричит красноармеец с перевязанной головой.

— Лезь!

Проходит еще час. Наша машина уже переполнена ранеными. Выбираемся на проселочную дорогу, переваливаем через бугор. Перед нами — огромное поле, на нем значительное скопление войск, повозки, лошади, пушки, машины. Копнами сена бойцы маскируют боевую технику.

Добираемся до середины поля. Неожиданно в небе появляется «рама» — вражеский воздушный разведчик. Петров куда-то уходит. Ждем час, два… Как сквозь землю провалился… Иду его искать и вскоре нахожу: он лежит под грузовой машиной и о чем-то разговаривает с командирами разных родов войск, подсевших к нему. Их шестеро. Старший по званию — с тремя кубиками на петлицах — артиллерист. На траве расстелена карта.

— Надо разведать обстановку в этом селе, — предлагает артиллерист, тыча пальцем в карту. — Кто пойдет?

Петров замечает меня.

— Сможешь разведать?

— Смогу.

— На, держи, — говорит лейтенант и передает мне пистолет «ТТ». — Да переоденься в штатское, — добавляет он.

Поручено выяснить — нет ли в селе немцев. До села километра три. Приказано вернуться не позднее семи часов вечера…

…Немцев в селе не оказалось. В сумерках возвращаюсь обратно. С разных сторон доносится стрельба. Переваливаю через бугор, и — о, ужас! — поле совершенно пусто. Лишь несколько грузовых машин догорают вдали, вокруг валяется множество лошадиных трупов.

Неожиданно появляется какой-то грузовик и на полном ходу пересекает поле. Вслед за ним из-за молодого леска вынырнул еще один. Бегу наперерез. Машина резко тормозит на ухабах, и я успеваю прыгнуть на подножку кабины, сильно ударившись плечом о кузов. Откуда-то из-за бугра через все поле тянутся огненные стрелы трассирующих пуль. Но не видно ни цели, ни того, кто стреляет.

Мы проскакиваем зону огня. Стемнело. Въезжаем в село. Накрапывает дождь. Ищу Петрова и его бойцов, но их нигде нет. Уже в полной темноте подхожу к незнакомой походной кухне и получаю гороховый суп со свининой, хлеб и пачку папирос «Звездочка». Поужинав, пробираюсь среди машин и останавливаюсь возле группы командиров. Со стороны слушаю разговор. Пожилой человек в кожаном реглане и хромовых сапогах, по-видимому, старший, отдает какое-то распоряжение и, обернувшись, вдруг замечает меня.

— Кто такой?

— Рядовой Николай Соколов.

— Почему в штатском?

Объясняю, что был послан в разведку, но, вернувшись, своей группы не обнаружил.

— Документы!