Михаил Михалков - В лабиринтах смертельного риска

— Ты чего это сюда залез? — спрашиваю.

И он вдруг отвечает мне по-русски:

— А я ничего. Оправиться надо, — и снимает штаны.

— Э, нет, ты — беглец, ты полз сюда по-пластунски. Я это видел. — И повел его к пленным…

— Вот бы нам его сейчас найти, — сказал Григорий.

— А это просто, — ответил я. — Он тогда на базаре договорился с одним румыном встретиться в кабаке в шесть вечера и назначил встречу как раз на сегодня. Я знаю этот кабак, там по воскресеньям выступают цыгане.

— Здорово! — воскликнул Григорий. — Доложу начальнику, и мы его сегодня возьмем, а то неровен час — он нас румынам заложит. А нам сейчас стрельбу открывать совсем ни к чему.

— А как же обоз?

— Обоз пусть уходит, он под надежной охраной. Мы его догоним. Румына взять надо, обязательно!

В тот же вечер мы были в кабаке втроем. Цыгане пели и плясали. Румына увидели сразу, он был изрядно пьян. Через официанта вызвали его на улицу, и мои друзья его увели, а я пошел к себе. Фотоаппарат потом куда-то пропал. Видно, на него позарился денщик Бёрша, ему позарез тогда нужны были румынские леи. А фотографии? Я не знал, что с ними делать, и выбросил их.

…Прибыло новое пополнение, и — о, чудо! — я увидел генерала Белобородова. Старик сразу меня узнал. Мы сердечно обнялись.

— Вот хорошо-то как! Вот здорово! — повторял он.

— Я тоже верил в нашу встречу!

Я уступил ему свое место в углу, а Ганс передвинулся на освободившееся место рядом.

Я познакомил Белобородова с Гансом, и, когда тот отошел, старец сказал:

— Слышал о нем, это способный агент. Он работал на несколько разведок одновременно, но Хельм — это не настоящая его фамилия, а один из псевдонимов.

Я рассказал старцу об участии Хельма в дезинформации немцев на территории Франции перед открытием Второго фронта.

— Да, — подтвердил Белобородов, — группа английской разведки действовала там удачно, и генерал-фельдмаршал Рундштедт клюнул на их дезинформацию. Во Франции другие группы, имеющие те же задания, провалились. Эти группы состояли в основном из французов, отступивших в свое время вместе с англичанами через Ла-Манш с европейского театра войны. Один француз оказался предателем, по радиосигналу он принимал английский самолет, сам вел английскую разведку, сам сопровождал людей в Париж, Лион, Марсель на конспиративные квартиры и о каждом новом разведчике докладывал в парижское гестапо, которое затем их обезвреживало. Провалы насторожили англичан. Они обнаружили предателя, заманили его в ловушку и уничтожили…

Вот и получалось: летят люди на задание и не знают, кто их ждет — друг или враг. Вечный риск…

Некоторое время мы сидели молча.

— Тяжело сюда добирались?

— Нет, — ответил Белобородов. — Именно сюда даже с комфортом, а через фронт переходил не то чтобы трудно, но рисковал…

Мы долго беседовали. Я рассказывал ему о своих приключениях, он мне — о своих. После мимолетной паузы я сказал:

— Ведь надо же, где меня только черт не носил за эти четыре года, а жив остался! Судьба! От нее никуда не денешься.

— С хорошим человеком ничего не должно случиться плохого, потому что есть закон кармы, по которому человек получает вознаграждение за хорошие мысли и поступки и наказание — за дурные. Карма, по древнему восточному верованию, — это причина и следствие. Карма — это семя, мы его сами сажаем, из него вырастает плод. Доброе семя — добрый плод. Злое — злой.

— Мудрые слова… Да, кстати, а те найденные в парке чертежи, которые я вам передал, оказались стоящими? — спросил я.

— Весьма, — ответил старец. — Я их передал адресату — английскому посольству.

— Помню, когда я передавал вам их в отеле «Россия», вы сказали, что они подписаны фамилией Дюбуа.

— Да, Дюбуа, помню. Это был псевдоним доверенного лица.

— Так вот тогда в сквере, в Женеве, рассматривая те чертежи и рисунки, я заметил совсем близко на улице за кустами машину «Мерседес-600» и почему-то инстинктивно почувствовал опасность. Я не понимал, почему меня тревожит этот «Мерседес-600»? Но чтобы вам было ясно, я немного переброшусь во времени и событиях. Из Стамбула я с Мержилем перелетел в Ригу, вышел на подполье, партизанил, переоделся в трофейную форму капитана танковой дивизии СС «Мертвая голова», при переходе фронта был задержан и направлен в один из отделов тайной полевой жандармерии. Бежал, попал в немецкий госпиталь в городе Салдус, который эвакуировался из Либавы в Кенигсберг на теплоходе «Герман Геринг». Затем попал в немецкий госпиталь в городе Польцин и выписался из этого госпиталя капитаном танковой дивизии СС «Мертвая голова». Согласно анкете, заполненной мною в Салдусе, мне было предписано явиться к десятому января 1945 года в город Лисса на переформирование высшего офицерского комсостава танковых дивизий СС. По выходе из госпиталя в городе Польцин я сразу снял комнату в частном пансионе…