Константин Феоктистов - Зато мы делали ракеты. Воспоминания и размышления космонавта-исследователя

Р2 сделали. Проверили в полетах. Теперь над созданием ракет работало не только конструкторское бюро Королева. Научно-исследовательские институты, конструкторские бюро и заводы разрабатывали и изготовляли ракетные двигатели, приборы управления и контроля полета, стартовые устройства. Решающую роль в создании этой кооперации разработчиков сыграл министр оборонной промышленности Устинов. На него была возложена ответственность за развитие ракетной промышленности, за выделение средств на выполнение работ по ракетам. И тогда, и позднее выделить средства на определенные работы означало обязать НИИ, КБ и заводы выполнять работы по техническим заданиям ведущей организации (то есть королёвского КБ) и включать эти работы в свои планы. Власти министра для этого не хватало, и приходилось для привлечения нужных предприятий «организовывать» решения Совета Министров или военно-промышленной комиссии (в то время единой Военно-промышленной комиссии при Совете Министров еще не было, но уже были ее предшественники — «спецкомитеты» по ракетам и по атомной бомбе).

Работы шли, но оставалось непонятным и руководству, и военным заказчикам (ведь все это делалось под лозунгом обороны страны): а зачем делать ракеты? Военная неэффективность Фау-2 видна невооруженным глазом: невысокая точность попадания, малая дальность, ненадежность. Обычные, да и атомные бомбы доставлять к цели самолетами было тогда и точнее, и дешевле. Изобретались самые нелепые доводы в доказательство целесообразности и даже необходимости для армии иметь на вооружении эти неэффективные ракеты. Например, на одном совещании в НИИ-4 генерал в погонах авиационного инженера всерьез доказывал, что даже при недостаточной точности попадания в цель ракеты могут быть эффективны, если обстреливать ими города во время обеденного перерыва, когда работающие выходят из зданий на улицу. Хотя он был в очках и в аккуратном мундире, лицо его, когда он рассуждал подобным образом, казалось лицом настоящего людоеда. Ну вылитый неандерталец.

Но мы-то понимали, зачем нужны ракеты. Чтобы попасть туда, за облака! Конечно, на эти фантастические проекты никто денег не даст, но тут нам могли помочь военные. Они не дремали: для американцев доставка атомных бомб самолетами проще и дешевле, у них военные базы в Европе и по нашим южным границам, а наши самолеты до Америки просто не долетят (по техническим возможностям), а если, теоретически, смогли бы, — то их десять раз сбили бы в полете. Значит, нужно делать межконтинентальную ракету. Убедили себя и начальство в том, что ракеты, доставляющие атомные бомбы на расстояние 8000—12 000 километров, и будут тем оружием, которое обеспечит безопасность страны.

Параметры межконтинентальной ракеты (размеры, стартовая масса, тяга двигателей) определялись двумя главными величинами: дальностью полета и массой бомбы, которую нужно доставить до цели. Чтобы остаться в пределах реального, остановились на дальности около 8000 километров. И по договоренности с разработчиками ядерной бомбы приняли ее массу равной 3 тоннам, а всю массу головной части ракеты (то есть массу бомбы плюс массу конструкции и тепловой защиты головной части ракеты) — 5,5 тоннам. Эти величины и легли в основу проектирования первой межконтинентальной ракеты Р7.

Работы начались в 1953 году, после совещания основных разработчиков с участием Устинова. В мае 1954-го приняли постановление о разработке межконтинентальной ракеты, а уже в июле был представлен эскизный проект. В мае 1957 года первую ракету привезли на новый, специально созданный для летных испытаний межконтинентальной ракеты, полигон в Тюра-Таме. Тут интересно сравнение дат, которое показывает, что глобальные решения принимались не в ЦК КПСС и не в правительстве, а Устиновым и Королевым, и уже позже, задним числом, не мытьем так катаньем, они добивались оформления этого решения постановлениями «компетентных органов». В этой мутной системе государства-монополии без царя в голове, в системе нефиксированных и в любой момент могущих оказаться измененными правил игры, и Устинов, и Королев чувствовали себя как рыба в воде.

Надо сказать, что роль Устинова в нашем ракетно-космическом деле несправедливо забывается. Возможно, это связано с появившейся в свое время с легкой руки телевизионного обозревателя Евгения Киселева версией истории вторжения в Афганистан — одной из самых позорных авантюр в нашей истории. Киселев в своей передаче, посвященной этой теме, прямо пытался доказать, что настоял на принятии этого решения Устинов.