Амани Уисааль - Проданная в рабство

– Что же в России не нашла обеспечивающего мужа?

– У нас женщин больше, чем мужчин. И еще мужики зажравшиеся, жадные и слабые!

– Что же дальше с вами происходило? – интересовалась я нетерпеливо.

– Нас осматривал врач… и еще мы сдавали кровь на СПИД. После врача нас заставляли проходить необычный тест на сексуальность…

Девушек заставляли соблазнять мужчин, принявших мощное успокоительное. По эрекции судили об талантах и успехах учениц. С некоторыми занимались даже стриптизерши, чтобы максимально раскрепостить их.

– На что вы надеялись, – вопрошала я, не скрывая иронии.

– Попасть в гарем и там хорошо жить!

– Заключить контракт и не думать о насущном!

А некоторые честно признавались, что просто заскучали и захотели красивой жизни.

– Скуку испытывают те, кто не ценит жизнь! – ворчала я, цитируя кого-то из своих знакомых.

Я узнавала в подобных умозаключениях чисто русский подход: «я приеду, мне дадут все только потому, что я есть!». Но у счастливой сказки под названием «гарем», была изнанка, под названием «бордель», в которой словно безалаберные мухи в паутину попадали девушки либо с заурядной внешностью, либо с малозаметными дефектами. У них забирали паспорта, их избивали и заставляли работать обычными проститутками.

Допрос шел приблизительно час и за это время мы выясняли немного информации (она обычно была бесполезна). Полицейский надеялся узнать какие-нибудь имена, явки, пароли – все, что могло помочь разоблачить торговцев, умело скрывающихся от полиции, но получал одно и то же – пустословие.

Я не жалела девиц, искренне их считая недалекими. Каждая из подобных девушек мечтала о жизни-сказке, но на самом деле она получала по заслугам за свою наивность – лишь разочарование. Что касается меня – мне жаловаться было не на что, я была под опекой моего Господина. На мое содержание были выделены средства, и я могла покупать любые вещи, посещать салоны красоты, однако я была равнодушна к этим благам, потому что моя душа по-настоящему радовалась, только когда ОН был рядом. Я могла часами находиться рядом с ним, не докучая вопросами. Иногда Сабид уединялся в рабочем кабинете, и я тихонечко проходила и сидела в кресле неподалеку от него, вышивая или читая книгу.

– Хорошо когда ты рядом! – говорил он мне. – В эти мгновения я чувствовала себя полноценным человеком. Я откуда-то знаю, что после смерти мы обязательно встретимся! Потому что по-другому быть не может!

Именно во время поездки на родину я поняла, как судьбоносно было мое путешествие в далекие Арабские Эмираты. Именно в доме Джамили я обрела главную драгоценность всей моей жизни – шейха, он стал мне не только любовником, но и соратником, другом, мужем, сердцем которого я владела на протяжении всей его жизни. Густобровая женщина взрастила во мне клумбу красивых цветов без единого сорняка.

Теперь же шейхов искали девицы с половинкой грецкого ореха вместо мозга и пустотой вместо души. Нас обучали традициям местности, в которой мы обитали, покорности и услужливости. Главное, что я усвоила, – женщина должна быть тенью мужчины, его тылом, духовной опорой и подмогой, в этом (помимо рождения-воспитания потомства) было ее предназначение и счастье.

– Что для тебя важнее – я или твои сестры? – уточнил как-то Сабид. Я сделала вид что задумалась, но мне было понятно, что ответ его устроит только один – тот, который связан с его персоной. Так уж устроены мужчины: хотят пристального внимания, словно малые дети. Мне нравилось о нем заботиться и принимать его опеку. Что касается одной из сестер, оставшейся в далекой и уже чуждой мне стране, мы больше не виделись, не переписывались и не созванивались. Меня не тянуло туда больше, я была спокойна.

Одна из журналисток поинтересовалась как-то: не жалею ли я о том, что захлопываю двери в прошлое и отрекаюсь от собственной семьи, в которой есть кровные родственники. Я была удивлена, столь пошлой оценкой моих действий и примерно так поставила ее на место:

– Я простились с родиной без слез и сожалений. Я оставила мое русское происхождение в покое и больше не думала ни о сестрах, ни о родителях. Моя душа стремилась к моему мужу, он был всем для меня! – произнесла я, вытерев слезу. – Уже год как его нет со мной, и я тоскую, надеясь, что после смерти мы соединимся вновь!

Говорят, родителей и родину не выбирают. Я не знаю, как устроена Вселенная и свершаем ли мы в действительности какой-то выбор – брать или не брать. Но вот в чем я действительно уверена, так это в том, что мы регулируем последствия наших взаимоотношений. Чтобы это решить, надо выяснить какую ценность представляет для нас тот или иной объект, а потом уже решать, нужен ли он вам и зачем. Моя сестра сравнивала людей с сорняками, но я надеюсь, что в моей жизни случались только важно-нужные отношения.