Арман де Лозен - Записки герцога Лозена

Тогда он, по поручению национального собрания отправился сначала в Мец, где ознакомился с настроением войска, а потом в Лондон, куда поехал вместе с Талейраном. Вернувшись обратно, во Францию, он получил в командование северную армию, после того как члены национального собрания убедились в том, что он будет беспрекословно исполнять все предписания собрания. И действительно, преданный исключительно своей идее, он старался только о том, чтобы доблестно исполнить свой долг до конца, не помышляя о собственной славе и почестях; так, например, по первому приказанию национального собрания, он беспрекословно поступил со всем своим войском в распоряжение генерала Жюстина, служившего перед тем под его начальством. Поступок этот вызвал общее одобрение со стороны его современников. Вскоре, вслед за этим, его отправили на южную границу командовать войсками, расположенными в Альпах. Он искал здесь случая отличиться, но ошибся, — враги его, боясь возрастающей его популярности, добились его перевода в Вандейский округ, где под его начальством очутились совершенно недисциплинированные войска, командование которыми являлось крайне ответственным и тяжелым делом. И тут впервые в Бироне проснулось недоверие к собственным силам и он начал разочаровываться в своих надеждах относительно блестящего будущего своего народа. Он видел вокруг себя борьбу партий, борьбу страстей, со всех сторон он был окружен шпионами; агитаторы самых различных направлений возбуждали солдат против офицеров и восстанавливали офицеров против высших властей. Каждый день почти он посылал отчаянные депеши в военное ведомство с требованием выслать ему еще солдат, доставить нужный провиант, снабдить войско оружием; ему отвечали на это постоянным отказом, ссылаясь на то, что и так уже Вандейский округ стоит очень дорого правительству. Он поспевал объезжать всегда лично весь свой округ, следил положительно за всем и выказал себя прекрасным администратором и великолепным стратегом и оставался на своем посту до конца, хотя вера его в дело была уже подорвана и жертва, принесенная им республике казалась ему напрасной, так как она не достигла своей цели. Он считал, что настало время стране успокоиться и не мог примириться с тем, что инсургенты продолжали свое разрушительное дело, которое должно было привести к гибели всю страну. Чтобы спасти ее, он предложил воспользоваться военной силой и положить конец этой междуусобной войне, но прежде надо было организовать армию и дисциплинировать войско, чтобы можно было рассчитывать на его поддержку в этом последнем решительном акте кровавой революции. Враги Бирона, преследовавшие личные цели и стремившиеся к полной анархии, воспользовались первым попавшимся предлогом, чтобы обвинить его в измене и немедленно предать суду. А между тем, трудно было найти человека, более преданного своему делу, более ненавидевшего монархический образ правления и более демократа, — чем, он. В июле месяце 1790 г. он, один из первых добровольно отказался от всех своих титулов и стал называться просто — Арман Гонто.

Явившись перед революционным трибуналом, он совершенно спокойно, даже с улыбкой, выслушал свой смертный приговор. Весь день он был тоже спокоен и ровен, так же как и на следующее утро; он спал и ел хорошо, как всегда. Лицо его нисколько не изменилось и оставалось бесстрастным и холодным до самого конца. Когда к нему вошел палач, он только что начал дюжину устриц. «Гражданин, — сказал он, — позвольте мне докончить эту дюжину, — и, подавая ему стакан вина, добавил: — выпейте этого вина, так как вам необходимо запастись мужеством при вашем ремесле», — и затем совершенно спокойно пошел на казнь. Он умер 1 января 1794 г. от руки палача, все таким же республиканцем, каким был всю свою жизнь, не осуждая ни единым словом ту новую, созидающую силу, жертвой которой он пал и не выражая никакого сожаления по поводу гибели царствующего дома, хотя некоторые современники и приписывали ему громкую фразу, будто сказанную им в защиту последнего.

В последние годы своей жизни Бирон не раз выказывал поползновение помириться со своей женой, достоинства которой он оценил только после того, как остепенился сам, но их разделяли теперь уже не только личные счеты, но и политические воззрения, так как жена его была до конца своей жизни ярой монархисткой и не могла примириться с образом мыслей своего мужа. Она окончила свою жизнь тоже на эшафоте, шесть месяцев спустя после смерти мужа, причем, говорят, произошла роковая ошибка, благодаря которой ее имя было случайно внесено в обвинительный акт, составленный уже заранее для многих.

Читать дальше