Кейстут Закорецкий - Разгром Виктора Суворова

И вот враг напал 22 июня 1941 г.! Но вместо того, чтобы заявить «а мы о чем предупреждали?» и отдать короткую команду «Вперед!», начальник Генштаба вдруг узнает, что его войска на угрожаемой территории (оказывается) не имеют достаточно радиостанций, масса диверсантов неожиданно порезала провода, связи нет, планов на этот случай тоже (видимо) нет. И даже не могли представить такой вариант? Это оказалось удивительным откровением? А что же было написано в тех планах, которые по 12–15 часов в сутки готовились ранее? Почему они вмиг оказались неправильными и ненужными? Приступать к их выполнению почему-то совершенно нельзя. Срочно нужна какая-то «правдивая» информация. Но добиться ее с места боев невозможно. А другой нет. Даже и догадаться никак не могут! Враз пропали все карты приграничной территории масштаба в 1 см 2 км! Поэтому Генштаб никак не может решить, что же ему делать? Что? Готовились, готовились к «обороне», а оказались совершенно неготовы!

Уже сам этот факт говорит о том, что подготовка обороны к неожиданному нападению никак не предусматривалась. Ибо иначе войска и склады были бы заранее размещены как-то по-другому. Именно с точки зрения задачи эффективного отпора. И приграничные части заранее имели бы какие-то такие планы, чтобы в этой ситуации можно было какое-то время успешно отбиваться. И чтобы никакие новые распоряжения свыше им в эти часы не были нужны.

Кроме того, война – это не игра в бирюльки. То, что связь – «нерв армии» и что против него могут направить свои удары вражеские диверсанты, было известно и до войны. Например, в книге майора В.С. Плотникова «Связь – нерв армии» издания апреля 1941 г. с предисловием генерал-майора войск связи И.Т. Булычева. На стр. 3 он, в частности, написал: «Части связи – важнейший род войск, богато оснащенный современной сложной техникой»

«Богато оснащенный»! То есть в апреле 1941 г. воинские части связи с радио, телефоном и телеграфом имелись, а в конце июня они куда-то пропали? И пошла гулять рассказка, что радиостанций в армии было очень мало, а провода порезали диверсанты, толпами бродившие по советским тылам. Причем те провода были размотаны очень даже на полном виду, и все знали, что вот этот провод ведет от штаба 235-го ГАП к штабу 75-й СД, а вот этот двужильный провод развешен от штаба 75-й СД до штаба 4-й армии. И диверсанты, пролезшие каким-то образом мимо пограничников (которые их даже не заметили), все эти провода чик-чик и порезали. И связь пропала!

Причем война началась в 4.00 утра. Судя по «Журналу посетителей Сталина в Кремле», Тимошенко и Жуков покинули его в 8.30. То есть вернулись в Наркомат обороны к 9.00. И в ближайшие минут 30 уже узнали, что в войсках связи нет, провода порезаны, а рации отсутствуют? И об этом им сообщали из штабов округов/фронтов по телефону? По порезанным проводам? То есть от Москвы до штабов фронтов связь была? А резко пропала дальше? Хорошо, допустим. И что должен был приказать Жуков из Москвы? Срочно размотать новые провода бухтами из НЗ? Или срочно выслать из Москвы самолетом контейнер с радиостанциями? Или так и сидеть у разбитого корыта? То есть у порезанных проводов? Что-то же должен был ответить? Но в мемуарах об этом он ничего даже не упоминает.

Или чтобы командармы и некоторые командующие округами лично выехали непосредственно в войска, чтобы на месте разобраться в обстановке? Сколько было тех «некоторых» командующих округами? Отвечаю: ТРИ – генералы Кузнецов, Павлов и Кирпонос. Насколько известно, 22 июня все они находились на КП своих фронтов. Подробности можно даже почитать в «Протоколе допроса арестованного Павлова Д.Г.» 7 июля 1941 г. Документ сборника «1941» № 630. Там, кстати, периодически упоминаются обмены информацией по рациям. С дублированием делегатами связи, которые до нужных мест поначалу таки доходили. И есть в протоколе намек, что Павлов отправился «на место», но уже позже 22 июня – числа 25—28-го. И тогда же пропала радиосвязь со штабами 3-й и 10-й армий. Павлов сказал: «Попытка полета делегатов на самолетах окончилась тем, что самолеты сбивались. Послано большое количество делегатов обходными путями на машинах» . Но добрались ли они до тех штабов, он не знает. И неизвестно, насколько те приказы соответствовали обстановке. Кстати, первый зам. Павлова генерал Болдин мемуары написал и сообщил, что у Павлова была мысль вылететь из Минска в Белосток, но Тимошенко запретил. Разрешил вылететь Болдину как заместителю.

И все эти сведения можно сравнить с мемуарами бывшего тогда командиром 64-й СД полковника Иовлева (см. выше в начале главы 7 про снаряды). В начале боев у них вполне исправно использовались радиостанции. Пока не начали заканчиваться боеприпасы и пришлось отходить. А к вечеру 30 июня на КП 64-й СД прибыл штаб 3-й армии и ее командующий генерал-лейтенант В.И. Кузнецов («пропавшие» для штаба фронта). После обсуждения ситуации они решили вместе прорываться на юго-восток. А позвонить в штаб фронта по рации и сказать «мы здесь» они не догадались? Или аккумуляторы сели? Действительно, в лесу/в поле зарядить их не из чего. Но между прочим, со второй половины 30-х годов на автозаводе ГАЗ на трехосном шасси ГАЗ-ААА выпускались армейские походные зарядные станции ПЗС-2, ПЗС-3 и ПЗС-3-У. В 1940 г. АБТУ РККА выпустило к ним «Руководство». И они тоже все разом поломались? Или бензин иссяк?