Владимир Санников - Записки простодушного

На следующий день построили «мятежную роту» на плацу. «Противогазы надеть! Бегом — а-арш!» Каково это — бегать в противогазе — показал Никита Михалков в «Сибирском цирюльнике». Вот кто-то свалился, старшина содрал с него противогаз. Да и нам вскоре приказали: «Рота, стой! Снять противогазы!»

А счастье-то где?! А вот: содрать с лица липкую, обслюнявленную резину, вдохнуть глубоко-глубоко живой воздух. А главное — счастливый следующий день… Опасность остаться без офицерского билета — позади, а впереди — воскресенье, целый свободный день! Каким он казался сказочно длинным! Сразу после завтрака идем на речку, купаемся, загораем, читаем, играем в карты, стираем свое бельишко и заскорузлые черные портянки. А вечером — кино… Это ли не счастье?!.

После летних каникул разговариваю с любимой моей преподавательницей — Ксенией Александровной Федоровой — о теме моей дипломной работы. Она предложила описание сочинительных союзов в древнерусских текстах. Сразу же захожу в университетскую библиотеку, беру литературу, издания древних текстов, с огромной кипой иду в общежитие. По пути присаживаюсь на скамеечку, открываю толстенную книгу «Духовные и договорные грамоты московских и удельных князей XIV–XVI вв.» и, счастливый, предвкушаю радость погружения в жизнь далеких предков, попытку понять их язык и их мироощущение.

Не могу не сказать хотя бы несколько слов о Ксении Александровне. Кроме того, что она была прекрасным знатоком древнерусского языка и талантливым преподавателем (а это тоже исключительно важно для студентов), она была, при некоторой внешней жесткости, исключительно мягким и добрым человеком. Да вот только одна деталь. В послевоенные годы материально жили мы, студенты, исключительно бедно. Помню, и на занятиях, и в общежитии ходили девочки — в одном и том же платьишке, которое они стирали по ночам, мальчики — в курточке какой-нибудь замызганной, единственной, надетой на майку. Мой друг Витя Шмаков постоянно ходил в тельняшке и форменке — старая, «списанная» форма его брата-моряка. И никого это не удивляло. И все-таки, когда Ксения Александровна увидела мои ботинки, которые не просили, а требовали каши, она решила, что это уж — слишком и опасно для здоровья. Дала деньги нашей старосте, Аиде Седельниковой, и попросила купить мне ботинки, как бы от профсоюзной группы. И узнал я об этом только после смерти Ксении Александровны, смерти очень ранней — от рака. Спасибо за всё, дорогая моя учительница!.. И простите…

В трудные послевоенные годы лингвисты — преподаватели и студенты российских вузов — проделали громадную работу по фиксации того, что под напором городской речи, литературного языка, исчезало буквально на глазах, — народная речь, говоры русского языка. Каждый пединститут или университет снаряжал с этой целью диалектологические экспедиции, которые по строго определенной программе собирали нужные материалы. Задачей было успеть зафиксировать исчезающие языковые особенности и записать как можно больше текстов живой деревенской речи.

Изучать эти материалы можно будет и потом, спустя десятилетия и столетия, но начать-то хотелось прямо сейчас («душа горит»!). Вот и я взял для изучения одно частное явление — оформление творительного падежа множественного числа в говорах Пермской области. Первое ощущение при изучении материалов (а это — несколько битком набитых шкафов!) — полная растерянность. В одной деревне говорят как в городе — с руками, с полосками, в другой — с рукама, с полоскама, в третьей — с рукима, с полоскима, в четвертой — с рукам, с полоскам. И я был счастлив, когда удалось упорядочить этот хаос: нанеся сведения на подробную карту Пермской области, я получил довольно четкое разделение территории области на несколько диалектных зон.

И еще приятнее было изучать в уютном зале городской библиотеки Перми историческую литературу и обнаружить, что разделение, полученное при изучении моего языкового явления, хорошо согласуется с историческими данными (даже, может, где-то уточняет их!) и связано с историей заселения Пермской области: на севере области (колонизированном с северо-запада новгородцами и вологодцами) говорят с рукама, с полосками, или: с рукима, с полоскима; на юге области (колонизированном с запада, позднее, после взятия Казани) — с рукам, с полоскам.

А какой радостью в студенческие годы были сами эти диалектологические экспедиции! Ездили дважды в год, в летние и зимние каникулы, обычно двумя отрядами, которыми руководили любимые наши преподаватели — Ксения Александровна Федорова и Франциска Леонтьевна Скитова.