Сергей Моисеев - Полк рабочей Москвы

В тот самый день, когда мы обсуждали в своей команде вопросы взаимоотношений партячейки с командиром, по соседству с нами, в другом полку нашего района, произошел более знаменательный случай.

Из 400 бойцов, отправленных на фронт отдельным эшелоном, сто человек были возвращены обратно в 1-й советский полк как совершенно недисциплинированные. Возвратившись с фронта в Москву, эти разболтанные бойцы стали держаться так, что им «сам черт не брат», возомнили, что могут вести себя так, как захотят.

Однако обстановка была уже иной. По приказанию командира полка Афоничева всю сотню бузотеров немедленно разоружили и стали усиленно обучать строю отдельно от других.

Большинство из них присмирело, но некоторая часть продолжала упорствовать. О том, что произошло дальше, мне рассказал сам Афоничев.

— Пришли сегодня ко мне в кабинет эти вояки, кричат, ругаются и даже угрожать стали. Вывели они меня из себя. «А ну, — говорю, — посадить их всех на гауптвахту!». Гляжу и впрямь потащили их красноармейцы, как миленьких. Прошло два часа. «Ну-ка, думаю, погляжу, держат их под арестом или нет?» Иду по двору. Как будто невзначай прохожу мимо караульного помещения, заглянул в окошко. Вижу — сидят. Наступил вечер. Я опять в караульное помещение. Оказывается, сидят, [37] а в караулке и журнал заведен для записи арестованных. Все чин по чину.

Афоничев помолчал, наблюдая, какое впечатление произвел на меня его рассказ, а в заключение заметил:

— Стало быть, можно и на гауптвахту сажать.

Наша караульная команда постепенно увеличивалась. Мы уже занимали два дома по Б. Алексеевской и обзавелись своей конюшней, но не хватало лошадей, необходимых для пулеметной команды и подразделения конных разведчиков.

Доставать коней было трудно, в особенности для части, не отправляющейся на фронт. Правда, районный совет всячески помогал нам, и если у кого-либо из владельцев за незаконные действия реквизировали лошадь, то ее, как правило, передавали нашей команде. Но это случалось не часто.

Выручил нас красноармеец Чесноков. Когда-то он работал у барышников и знал толк в лошадях. Ему первому стало известно, что на бойни, расположенные в пределах Рогожского района, поступает на убой много здоровых лошадей. Мы добились у районного совета разрешения реквизировать их.

Чесноков с несколькими красноармейцами стал ежедневно дежурить на бойнях, и вскоре мы полностью укомплектовались конским составом.

Резкого увеличения самой караульной команды нам удалось достигнуть после того, как произошло слияние Рогожского и Симоновского районов в один — Рогожско-Симоновский район.

В Симоновском районе, как и в нашем, была своя караульная команда. Их объединили, в результате чего сформировался сильный караульный батальон. Первоначально в составе батальона числились две роты: 1-я — из команды Рогожского района и 2-я — из команды Симоновского района. Обе роты были оставлены на своих квартирах: первая — в пределах бывшего Рогожского района и вторая, как и прежде, — на охране Симоновских пороховых погребов.

Но, формируя батальон, мы мечтали о создании из него полка, который мог бы отправиться на фронт. Мы даже вынесли по этому поводу специальное решение, однако районные организации не хотели нас отпускать, [38] чтобы в трудную минуту не остаться без вооруженной силы, следившей за революционным порядком.

В этом был смысл, так как именно в те дни левые эсеры готовили вооруженное восстание против Советской власти.

Караульный батальон пригодился, и обе наши роты активно участвовали в подавлении левоэсеровского мятежа.

Особенно отличилась при этом 2-я рота. В ответ на предложение левых эсеров сдать оружие командир роты Исакович приказал выкатить против мятежников два имевшихся у него пулемета и поставил всю роту под ружье.

В пределах бывшего Рогожского района больших столкновений с левыми эсерами не было. Лишь перед вечером районный военкомат получил сообщение, что мятежники отступают по направлению к Богородску. Требовалось срочно перерезать им путь. Первая рота немедленно выступила и задание выполнила. Боя вести не пришлось: деморализованные эсеры сдавались без сопротивления.

Вспоминается также случай с нашим шофером Волковым. Левые эсеры захватили его в автомобиле, нагрузили оружием и приказали ехать к штабу восстания. Рискуя жизнью, Волков пустил машину полным ходом и вместе с оружием приехал к нам. Смелость и находчивость красноармейца были отмечены приказом по военному комиссариату.