Борис Григорьев - Бестужев-Рюмин

Не путать с однофамильцем дядей, бывшим посланником Пруссии при дворе Петра II и Анны Иоанновны. Что касается племянника, преемника дяди на дипломатическом посту, то герцог Лирийский, посол Испании при дворе Петра II, писал о нём, что тот «не имел ни малейшей способности быть министром и обладал всеми пороками своего дяди, не имея хороших его качеств». Это был человек умный, но злой, не имевший никакой чести. Он вёл дурную жизнь, любил играть в карты и проигрывал больше, чем мог заплатить.

Бруммер, обычный кавалерийский солдафон, до приезда голштинского принца в Россию был его воспитателем. По сведениям, полученным посланником России в Дании и Швеции Й. Корфом, Бруммер издевался над принцем, унижал его человеческое достоинство и по приезде в Россию, ненавидя всё русское, прививал подобные же чувства своему воспитаннику. Он был один из тех, кто сильно поживился за счёт «бесхозного» герцогства Голштинского и представлял собой наихудший тип средневекового мужлана.

Кейт Джеймс (Яков Виллимович) (1698—1758), шотландец, на русской службе с 1728 года, участник Русско-турецкой войны (1735—1739), наместник Малороссии (1738—1741), генерал-аншеф (1737), в войне со шведами в 1741—1743 гг. занял Аландские о-ва. С 1747 г. на прусской службе с условием не воевать против русских. Погиб в сражении при Хохкирхене во время Семилетней войны.

Фридрих II, планируя захват Силезии, исходил из того, что, во-первых, она в своё время принадлежала Бранденбургскому курфюршеству, но была уступлена императору Священной Римской империи. Теперь (и это во-вторых) император этой фиктивной империи Карл VI умер, а его дочь Мария-Терезия, восшедшая на австрийский престол 9/20 октября 1740 г., никаких прав на Силезию не имела.

С приходом в КИД Воронцов М.И. станет противником бестужевской системы и сближения России с Англией. В 1758 г., после временного устранения от внешних дел, он возглавил КИД и в течение нескольких лет определял внешнюю политику России. Во время переворота 1762 г. остался верен Петру III и отказался присягать Екатерине II, однако на некоторое время оставался на посту канцлера. Его брат Роман (1707—1783), генерал-аншеф, отец знаменитой Екатерины Дашковой и Елизаветы Воронцовой, любовницы Петра III, был «птицей другого полёта»: будучи наместником в ряде губерний, прославился лихоимством и получил кличку Роман — большой карман.

Ныне здание Петербургского университета.

С.В. Лопухин скончается в ссылке в 1748 г. Н.Ф. Лопухина, отбывавшая ссылку в Селенгинске, в 1753 г. просила Елизавету об амнистии, обещая перейти в православие, но только Пётр III в 1762 г. дал ей свободу. Она появилась в Петербурге, но никто не узнал в ней бывшую красавицу. Через 8 месяцев после возвращения из ссылки она умерла. А.Г. Бестужева страдала от голода и холода до самой своей смерти в 1761 г. и скончалась в Якутске в доме при воеводской канцелярии, в то время как её дочь блистала на балах в Санкт-Петербурге, а муж разъезжал по европейским дворам и вступил во второй брак с госпожой Хаугвиц.

Ботта просидел некоторое время в тюрьме, а потом был прощён Елизаветой и отправился на войну с французами.

В этом письме М.П. Бестужев укоряет брата-канцлера в том, что тот оставил свою сестру без помощи, когда она, чтобы поправить своё вдовье положение, пыталась выйти замуж за какого-то курляндца. Михаил Петрович просил Шувалова не говорить Алексею Петровичу о своей просьбе, а действовать как бы самостоятельно, по дружбе. Письмо это вызывает недоумение: во-первых, 18-летний камер-паж Шувалов вряд ли мог давать какой бы то ни было дружеский совет престарелому Алексею Петровичу Бестужеву, великому канцлеру России; во-вторых, неясно, о какой сестре шла речь. Единственная сестра братьев Бестужевых Аграфена после лопухинского дела находилась в ссылке.

Под «курляндцами» М.П. Бестужев-Рюмин имел в виду Германа Карла фон Кайзерлинга (1695 или 1696—1764), по некоторым данным, продававшего русские секреты Пруссии в бытность свою там посланником (1747—1749), и Й.-А. Корфа.

Стремление Петра I выдать свою дочь Елизавету за Людовика XV было отвергнуто Версалем в силу низкого происхождения матери невесты. Француз предпочёл русской принцессе Марию Лещинскую, дочь «бездомного» короля Польши Станислава Лещинского.