Игорь Шайтанов - Шекспир

Вот эти самые «открыватели новых земель» — младшие сыновья и есть. От хорошей жизни, батенька, не полетишь. А вот когда ни гроша в кармане, а амбиции наследственной сколько угодно, тут и станешь авантюристом.

Так и росла Англия. Крепко держали ее, не давая сбиться с панталыку, старшие сыновья, и каждое столетие новый континент приносили ей младшие.

Если считать (а тому есть основания), что Ардены из Уилмкота — потомки младшей ветви знатного рода, то они не бросились открывать неведомые земли (время для этого было еще слишком ранним, колониальный энтузиазм совершал лишь первые шаги), но занялись приобретением и обработкой собственной земли. Нужно признать, что они справились с выживанием, хотя полностью и не восстановили утраченного состояния и статуса. Еще в начале XVI века Томас Арден, дед Мэри, приобрел землю близ деревни Снитерфилд, в 4,5 мили от Стрэтфорда. Вслед ему ее унаследовал отец Мэри — Роберт. Само название Снитерфилд означает открытое пространство, отвоеванное у Арденского леса, — поле, луг, на котором водятся бекасы. Через луг протекал ручей. Над деревней высилась церковь Святого Иакова, возведенная в XIII- XIV веках.

Поместье было поделено на две фермы, одну из них арендовал дед Уильяма Шекспира — Ричард. Так возникла связь между семьями. Ардены владели, Шекспиры арендовали, а потом наследовали.

У Роберта Ардена было восемь дочерей, шесть из них вышли замуж. После смерти первой жены он вновь женился, но брак остался бездетным. Когда в 1556 году Роберт Арден умер, он владел, кроме Снитерфилда, землей в Уилмкоте (в трех милях от Стрэтфорда). Слово cote указывает на то, что это был своего рода хутор, возле которого находилось земельное владение Эстис. Его-то и сумму в 6 фунтов 13 шиллингов Роберт оставил своей младшей и, видимо, любимой дочери — Мэри. Через год после его смерти она вышла замуж за Джона Шекспира, сына их бывшего арендатора, к этому времени уже несколько лет как переехавшего в Стрэтфорд и совсем недавно купившего там два дома: один с садом и пристройкой на Гринхил-стрит и один на Хенли-стрит, который станет местом рождения драматурга. Восточная часть этого дома отведена под мастерскую, где обрабатывались и хранились кожи, кроились перчатки.

Следующие полтора десятилетия будут для семьи временем благоденствия и успеха. По своему социальному положению Арден — землевладелец, джентри. Джон Шекспир — йомен (что тоже предполагало владение землей), agricola, потом — ремесленник. Впрочем, и окончательно осев в городе, он не порывает с сельским трудом. Такова его профессия — перчаточник, то есть человек, прежде всего имеющий дело с выделкой кож. А по тому времени значит, что — со всем процессом от выращивания скота до его забоя, возможно, и до торговли мясом. Хотя документами он в этом не замечен, но зерном и шерстью торгует столь активно, что превышает дозволенные пределы и подвергается штрафу.

У Джона нередко выходят мелкие нелады с законом, не мешающие ему пользоваться уважением сограждан и быть избранным на разного рода должности. Начинает он со скромного собирания штрафов, в том числе и с самого себя, поскольку подвергается им неоднократно. Первое упоминание о нем в Стрэтфорде (1556) также связано со штрафом: он и два его соседа свалили кучу навоза на Хенли-стрит. Лишнее доказательство деревенских привычек, от которых он так и не отошел? Все еще держал скот или уже привозил навоз, поскольку выделка кож по технологии требовала его добавки в чан?

Между городом и деревней начинается новая жизнь Джона Шекспира. Ему чуть больше двадцати пяти (родился он где-то в самом конце 1520-х). Скоро он женится. Преуспевающая семья, глава которой делает хороший бизнес и удачную карьеру. Даже непонятно, как это ему удается, если он остался неграмотным: и отец, и мать Шекспира вместо подписи ставили знак.

Они родились в католической стране, где чтение Библии на национальном языке было бы сочтено тяжким преступлением. Незадолго до рождения Джона Шекспира первого переводчика Священного Писания уже, по сути дела, на современный английский язык — Джона Тиндейла — казнили. Англия еще не решила, как относиться к Реформации, которая обеспечит совсем иной статус если не образованности, то грамотности.

Англия еще не вполне решила не только, как ей быть с верой, которую назовут протестантской, но и с культурой, которую назовут гуманистической. Конечно, у нее уже был великий Томас Мор, по обычаю ранних гуманистов не гнушавшийся государственными делами и достигший высшей в королевстве должности канцлера. Тогда же в Англии появились поэты, переводившие Петрарку и писавшие сонеты. Но не сонеты и даже не «Утопия» Мора — главный показатель эпохи, известной как Возрождение, а система образования, построенная на новом освоении античной классики и классических языков, прежде всего — латыни. Они должны были стать источником нового знания и способствовать рождению нового человека.