Михаил Федотов - Разведка продолжает поиск

Бригада захватила богатые трофеи: много винтовок, автоматов, патронов, медикаменты. Иван Соловьев со своими хозяйственниками вывез также крытую повозку с продуктами, а вторую — с солью. Соли у нас вовсе не было, и она оказалась настоящим богатством. Вывезли на трофейных повозках и раненых — 35 человек. Но и потери наши большие. При штурме Старого Погоста погибло 18 партизан.

Назавтра я встретился со старшей сестрой Лидой. Вместе с мужем Петром Илларионовичем Максимовым она с июля 1942 года находилась в 6-м отряде бригады имени С. М. Короткина; с ними — и 12-летний сынишка Коля, который тоже ходил в разведку. Трудным оказался для них выход из блокады. Когда услышали, что мы завязали бой возле Красовщины, решили идти следом, но сбились с пути и попали в болото Багна-Мох. Тут и застал их рассвет. А днем налетели самолеты, начали обстреливать и бомбить: болото, считай, открытое, жиденькие сосенки да редкие кусты. Очень много погибло партизан. Вечером 16-я Смоленская бригада прорывалась тоже по нашему пути, и оставшиеся в живых присоединились к ней. Берегом озера Красновское они обошли Старый Погост, затем штурмовали железнодорожную насыпь и тоже вышли из блокады.

Остановились мы снова на Дисне, но уже в Шарковщинском районе. Штаб бригады разместился в деревне Алашки, в доме знаменитого Ивана Павловича Сикоры, белорусского мичурина. Наш отряд занял две деревни — Жуковщина и Полово, расположенные на противоположных берегах реки. Приказом комбрига всем четырем отрядам определили крупные вражеские гарнизоны, которые мы должны были постоянно контролировать. Нашему достался гарнизон в Шарковщине, имени А. В. Суворова — в Поставах, имени С. М. Кирова — в Воропаево, имени В. И. Чапаева — в Глубоком. Было над чем подумать и разведке отрядов. Снова началась обычная работа.

Шарковщина от нас километрах в двадцати. Днем и ночью мы вели поиск. С чего обычно начиналась разведка? В первую очередь требовалось произвести визуальный осмотр гарнизона, чтобы знать его месторасположение, возможные подходы к нему. Это значит оползать его буквально на животе, и не раз. Затрудняло разведку то, что райцентр разделяла Дисна на две неравные части. Та, что располагалась ближе к нам, на левом берегу, состояла в основном из частных застроек. Сам же центр — то, что особенно интересовало нас, — на правом. Дисна — не Ушача: глубокая, полноводная, шириной в этом месте до 40 метров. Притом правый берег высокий и обрывистый. Главная сложность, как осмотреть городок с противоположной стороны, а гарнизон сильно укреплен.

Попадали мы в трудные переплеты, не раз нас и обстреливали, правда, жертв не было. Через некоторое время установили, что в окружности гарнизон где-то километров около пятнадцати, с выступами улиц иногда на двести-триста метров. Когда установили, так сказать, форму гарнизона, потребовалось на следующем этапе определить его содержание. То есть численность войск, вооружение, систему оборонительных сооружений: где находятся дзоты, доты, траншеи или одиночные окопы, секторы их обстрелов, взаимодействие огневых точек. Затем надо было выяснить детально, какие части размещены в гарнизоне, сколько их, в какой последовательности они сменяются, куда уходят, откуда приходят и с какой целью: на отдых, для переформирования или для пополнения самого гарнизона. Тут, естественно, одной нашей разведке трудно было справиться со всеми этими задачами. На помощь приходил Александр Галузо со своими людьми.

Круглосуточно мы наблюдали за Шарковщиной с близкого расстояния, порой приходилось вести разведку боем. Когда собрали необходимые данные, мы с Поповым составили подробную схему и доложили командованию отряда. В этих вопросах очень хорошо разбирался наш начальник штаба Иван Парфенович Щукин. Как все штабные работники, он был дотошным человеком, любил точность и аккуратность, часто сам перепроверял разведданные. И не потому, что не доверял, просто не мог усидеть в штабе.

— Схожу-ка я сам посмотрю, — обычно говорил он и отправлялся вместе с нами.

Иван Парфенович по-пластунски исползал все окрестности Шарковщины, хотя сам, здоровенный мужчина, обливался потом, но не отставал от разведчиков.

— Молодцы, хлопцы, — при нас он сказал Фидусову и Семенову дня через два, — точную характеристику дали вражескому гнезду.

Андрей Григорьевич Семенов после ранения уже возвратился в отряд, правда, на задания ходить не мог. Хотя рана и зажила, но пулю извлечь партизанским хирургам так и не удалось. Надо было видеть, какая грусть стояла в глазах комиссара, когда сводный отряд, более полутораста человек, под началом Леонида Петровича Казакова ушел без него.