Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Эзра Меркин был щедр, как его отец, но не прочь был тратиться также на удобства и роскошь для себя и членов своей семьи. Приблизительно в 1994 году он заплатил 11 млн долларов за то, чтобы поселиться с семьей в восемнадцатикомнатной квартире в одном из легендарных зданий Манхэттена, на Парк-авеню, 740. Он накупил музейного качества предметов искусства на десятки миллионов долларов; главной его страстью были работы художника ХХ века Марка Ротко, чьи «цветовые поля» займут в убранстве квартиры господствующее положение.

На протяжении всех 1990-х подобное ненасытное потребление Меркин уравновешивал внушительными дарами синагоге и таким образовательным учреждениям, как Ешива и его альма-матер, школа Рамаз. Его захватила филантропия. Он десять лет председательствовал в комитете по инвестициям нью-йоркского отделения еврейской федерации UJA (United Jewish Appeal) и со временем вошел в советы Ешивы, Карнеги-холла и других некоммерческихх организаций. Его репутация открывала перед ним любые двери – Бард-колледж, университет Тафтса, Нью-Йорский университет и Нью-Йоркская школа права. Мало-помалу Меркину – и тем самым Мэдоффу – вверят свои деньги более трех десятков некоммерческих структур.

В письме из тюрьмы Мэдофф выразил глубокое уважение к Меркину: «Эзра Меркин один из ярчайших и [самых] удивительных людей, каких я только знал. Благородный человек». Берни и Рут от случая к случаю будут обедать с Меркином и его женой в их роскошной квартире, а на других частных обедах и благотворительных мероприятиях они будут общаться с друзьями четы Меркин, занимающими видное место в еврейских благотворительных и образовательных учреждениях.

Переживший холокост лауреат Нобелевской премии Эли Визель вспоминал один такой обед с Мэдоффами. «О рынках мы не говорили, – сказал он. – Мы говорили об этике… Он представлялся филантропом». Он помнил, как Мэдофф пытался заманить его в Квинс-колледж, альма-матер Рут, предлагая на свои средства (эндаумент) учредить там для него именную профессорскую позицию.

Даже если оставить в стороне значение подобных встреч для самих Рут и Берни, тесные отношения с Меркином очень помогли Мэдоффу упрочить репутацию среди еврейских филантропов. Расчет был предельно прост: его мастерство по части инвестиций приумножит щедрость их благородных порывов. Тот же Визель так объяснял, отчего он решил полностью инвестировать свой дарственный фонд с помощью симпатичного и скромного человека из Квинса: «Все, кого мы знали, говорили, что мы сможем принести больше пользы, если с помощью Мэдоффа заработаем больше денег».

В этих кругах репутация Мэдоффа как щедрого благотворителя повысилась после того, как в 1994 году они с Рут купили красивый дом в Палм-Бич и вступили в местный загородный клуб, пристанище (с самого его основания в 1950-х годах) по преимуществу еврейского богатства. Все знали: будущие члены клуба должны продемонстрировать, что делают ежегодные благотворительные пожертвования по меньшей мере в размере клубного вступительного взноса, который в то время составлял предположительно 150–200 тыс. долларов.

Учредительные документы Ascot Partners давали Меркину полномочия размещать деньги своих инвесторов с помощью других инвестиционных управляющих. Но, принимая во внимание то, чем он занимался на самом деле, следует сказать, что эти документы попросту вводили клиентов в заблуждение. Они создавали впечатление, будто Меркин – основной управляющий фонда, и ясно указывали, что, в случае привлечения других управляющих, он диверсифицирует активы. Фактически же он с самого начала намеревался инвестировать фонд Ascot исключительно с помощью Мэдоффа, и так он и делал. В официальных документах, предоставлявшихся новым инвесторам, этот факт никогда не раскрывался.

Зато он бойко рассказывал, что фонд «будет заниматься в первую очередь рискованными арбитражными инвестициями в частные долговые требования, а также торгуемыми на бирже ценными бумагами компаний-банкротов и компаний, испытывающих серьезные трудности». Фонд также мог делать непрямые инвестиции во «взаимные фонды, частные инвестиционные партнерства, закрытые фонды и другие формы коллективных инвестиций, занятые сходными инвестиционными стратегиями», говорилось в документах.