Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Впоследствии семейные адвокаты говорили, что Стенли Чейз был совершенно ошеломлен обманом Мэдоффа и никогда в жизни не подозревал ничего подобного. Он верил, что Мэдофф один из тех редких гениев биржи, вроде Уоррена Баффета, Джорджа Сороса или Питера Линча из взаимного фонда Magellan, которые зарабатывали огромные деньги на чистом инстинкте, вне зависимости от условий рынка. Если бы у него мелькнула хотя бы тень предположения о том, что Мэдофф аферист, говорили адвокаты, он бы уж точно не оставил в руках Берни бóльшую часть семейного капитала, свой доход от комиссионных и свои мнимые прибыли от инвестиций.

Стенли Чейз входил в четверку богатейших еврейских предпринимателей, к концу 1970-х годов открывших счета у Берни Мэдоффа. Остальными в этом элитном клубе были легендарный магнат, производитель одежды Карл Шапиро, исполин нью-йоркского бизнеса в сфере недвижимости Норман Ф. Леви и самый молодой из четверых Джеффри М. Пикауэр, который начал с торговли налоговыми прикрытиями, а через десять лет стал ярким воплощением понятия «великий комбинатор».

Другие ключевые клиенты, в отличие от Чейза, не учреждали фидер-фондов и не занимались активным рекрутированием инвесторов для Мэдоффа. Но, как и Чейз, они оставались с Мэдоффом по меньшей мере сорок лет, собирая сногсшибательные урожаи доходов и заверяя в его абсолютной надежности инвесторов от Парк-авеню до Палм-Бич и Беверли-Хиллз.

Их удивительная расположенность к Мэдоффу коренится, по крайней мере отчасти, в особом складе людей, которые добились успеха своими силами и питают великое доверие к собственным тонко настроенным детекторам любого вранья и лукавства. Но против Берни Мэдоффа детекторы оказались бессильны. Несмотря на молодость (сорок ему исполнилось только в 1978 году), Мэдофф был окружен ореолом невозмутимого сознания своей силы, и никаких фокусов, никакой дешевой саморекламы. Он как будто вовсе не нуждался в их покровительстве. Он не пытался позабавить их шутками или «случаями из жизни», зато отдавал должное их собственным шуткам и «случаям из жизни». Он никогда не старался произвести впечатление – и это-то, по законам обратной логики, как раз и впечатляло.

На Карла Шапиро ему впервые удалось произвести впечатление в начале 1960-х, на деле доказав свою способность работать эффективнее крупной фирмы Уолл-стрит, услугами которой пользовался Шапиро. Шапиро, родившийся в 1913 году, вырос в богатом пригороде Бостона и закончил Бостонский университет. В 1939 году он вместе с отцом основал фирму Kay Windsor Inc., которая заняла нишу низшего разряда швейной индустрии – пошив дешевых хлопчатобумажных платьев – и полностью ее преобразила.

«Когда учреждали Kay Windsor, хлопчатобумажные платья были синонимом дешевой одежды для дома, – замечал журналист New York Times. – И розничная торговля спешила отделаться от закупщика, рассчитывавшего, по собственному недомыслию, продавать бумажные платья круглый год».

Kay Windsor в корне изменила эту ситуацию, производя стильные платья для всех сезонов, которые в начале послевоенного бума стали основой гардероба трудящихся девушек и домохозяек из пригородов. Шапиро, прирожденный торговец и требовательный менеджер, в начале 1950-х, когда его отец вышел на пенсию, взял бразды правления фирмы в свои руки. К концу этого десятилетия Kay Windsor уже была одним из самых известных в стране производителей готовой одежды, а Карл Шапиро – очень богатым человеком. В 1970 году он стал еще богаче, продав Kay Windsor более крупной компании.

К тому времени он уже вел с Мэдоффом кое-какие дела. По словам Мэдоффа, они познакомились через школьного друга и коллегу-брокера Майкла Либербаума: его семейный бизнес был связан с крохотным сегментом Уолл-стрит, который в те дни занимал Мэдофф. Шелдон, брат Майкла Либербаума, работал на более крупную брокерскую фирму, и Карл Шапиро был одним из его клиентов, как сообщил Мэдофф в своем первом интервью в тюрьме.

Шапиро «заинтересовался арбитражем, а у них [в фирме Шелдона Либербаума] с этим было туго», по словам Мэдоффа, который так объяснил причины: в фирме, замученной постоянными проволочками с обработкой документов, хроническим недугом Уолл-стрит той поры, слишком много времени уходило на конвертацию облигаций в обыкновенные акции, то есть на основное звено арбитражных стратегий. «У меня выходило быстрее», – заметил он.

После ареста Мэдоффа Шапиро излагал более или менее сходную версию этой истории. «В те дни на исполнение сделки уходило три недели, – рассказывал Шапиро. – Этот малый встал передо мной и сказал: “Я могу сделать это за три дня”. И сделал». По рассказам некоторых очевидцев, он дал молодому брокеру 100 тысяч долларов на проведение для него арбитражных сделок и результатами остался доволен. Связь между ними укрепилась.