Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

В первые дни и недели после ареста Мэдоффа внимание публики было поглощено поиском его сообщников. Ко второй годовщине его ареста признание сделали сам Мэдофф и еще двое (незаменимый Фрэнк Дипаскали и нерадивый бухгалтер Дэвид Фрилинг). Еще пятерых обвиняли в поддержке финансовой пирамиды, но все они заявили о своей невиновности и готовились отбиваться от обвинений в суде. Прокуратура при каждой возможности утверждала, что уголовное следствие продолжается, но также поясняла и то, что бремя доказательства вины «при отсутствии обоснованного сомнения» куда тяжелее, чем бремя доказывания по гражданским искам, поданным в суд по банкротствам, независимо от того, насколько безусловными и впечатляющими представляются обвинения в таких делах.

Дни и недели после ареста Мэдоффа вызвали и гневные требования реформ всех структур – Комиссии по ценным бумагам и биржам, SIPC и судов, где работу этих двух агентств доводили до логического конца. Комиссия под председательством Мэри Шапиро претерпела одно из самых радикальных в своей истории преобразований. Ее отдел правоприменения enforcement наделили новыми инструментами – расширенной системой поощрения информаторов о правонарушениях («свистунов»), правом выписывать повестки в суд, упрощенной структурой управления, высвобождающей кадры для борьбы с мошенничеством «на месте», усовершенствованными программами обучения для юристов и следователей, – и выделили деньги на развертывание этих инструментов. Эти достижения могли быть сведены на нет будущими сокращениями бюджета, однако отдел правоприменения вновь обрел бесстрашие и получил поддержку в Конгрессе, где всего два года назад один конгрессмен назвал Комиссию «врагом».

В конце сентября 2010 года Шапиро заседала в экспертной группе школы права университета Фордхэм вместе с двумя экс-председателями Комиссии (оба были назначенцами республиканской партии), которые публично хвалили ее за сохранение оказавшейся одно время под большой угрозой независимости Комиссии, почти в одиночку. «Если вы всего лишь спасли Комиссию и не сделали больше ничего, это уже прекрасное начало», – сказал Ричард Бриден, возглавлявший Комиссию с 1989 по 1993 год. Харви Питт, председатель Комиссии в 2001–2003 годах, поддержал его, заметив, что Шапиро вступила в должность «во время сурового кризиса».

В SIPC изменения шли куда медленнее, но и они представлялись неизбежными. Организация, побуждаемая комитетами Конгресса, взвешивающими различные законодательные предложения, одно мудрее другого, сама учредила особую группу для изучения и устранения тех слабых мест, что выявил скандал Мэдоффа. Что до банкротства и судебных процессов, то на разрешение вопросов, поставленных делом Мэдоффа, уйдут годы. Как исчислять потери? Кто имеет право подавать иски? Какую ответственность за необнаружение такой гигантской аферы несут управляющие хедж-фондами, бухгалтеры, банкиры и консультанты по инвестициям, и несут ли они ее вообще? Можно ли привлечь к ответу в суде саму Комиссию по ценным бумагам и биржам?

В конце концов, в первые недели после ареста Мэдоффа его жертвы считали, что возврата денег можно добиться разве что волшебством.

К концу 2010 года было подано немногим более 16 500 исков. Около двух третей этого числа составляли претензии непрямых инвесторов, которые не могли получить ничего, пока суды наконец не вынесли решение. Около 120 исков забрали назад. Более 500 исков оставались в обработке: это были иски крупнейших «проигравших вчистую», чьи суммарные потери Пикард оценил в 14 млрд долларов, хотя и понимал, что эта цифра может измениться по результатам судебных решений. Примерно половина этих щекотливых дел была уже в суде, а еще больше ожидало передачи в суд.

К концу года из оставшихся исков Пикард отклонил более 2700 исков от «выигравших вчистую» и принял более 2400 исков от «проигравших вчистую», доказанные потери по которым составили немного менее 6 млрд долларов.