Игорь Оболенский: Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико

Сегодня эта стена охраняет и саму Софико…

Летом 2007 года Чиаурели исполнилось 70 лет. Специально для нее я написал пьесу «Ночи маркизы», подумав, что моноспектакль станет неплохим подарком к юбилею.

Но работы не получилось — София Михайловна уже была больна. Отправилась лечиться в Париж, но все было бесполезно.

В феврале 2008 года ее не стало…

Со старшим сыном Софико Николозом, или Никушей, как его называют в Грузии, Шенгелая мы знакомы давно. Причем наша первая встреча состоялась совсем не в Тбилиси, а в аэропорту Вены — Никуша с женой летели, кажется, на какой-то футбольный матч, а я — в Венецию читать лекции. Говорили о чем-то постороннем. Ну не расспрашивать же было о знаменитых родственниках прямо в зале регистрации.

Зато потом, когда я в Тбилиси снимал документальный фильм к семьдесят пятому дню рождения Софико, с ее старшим сыном, без участия которого представить себе ленту было невозможно, мы встретились, как добрые знакомые. Мало того, Никуша появился на пороге материнского дома, открыл двери и, позволив мне с оператором начать съемки, уехал. Чтобы не смущать своим присутствием.

Когда возникла идея настоящей книги, я опять набрал телефонный номер Никуши Шенгелая. Тем более что повод был — хотелось передать сыну Софико журнал, в котором вышла моя большая статья об актрисе. «А мне уже вручили этот журнал, — ответил мне Никуша. — Спасибо большое, очень достойно. Хочешь встретиться? Записывай адрес».

На следующий день я поднимался на седьмой этаж высотного дома на Пикрис-горе, где живет семья Никуши Шенгелая. Дом Софико находится на параллельной улице.

В квартире полумрак, но все равно я замечаю, как много в доме фотографий Софико. Хозяин предлагает стакан холодного вина, носящего имя его знаменитой бабки, со стороны отца, актрисы Нато Вачнадзе.

Мать первого мужа Софико Чиаурели и бабушка Никуши считалась одной из первых красавиц немного кино. Этакая грузинская Вера Холодная. Сегодня портрет Вачнадзе украшает этикетку выдержанного саперави, которым меня угощает хозяин дома.

Вообще это уникальная семья. В столице Грузии есть два дома, на каждом из которых висит мемориальная доска — на одном здании, в старинном районе Сололаки, в честь Нато Вачнадзе и Николая Шенгелая, а на другом, на Пикрис-горе, в память Верико Анджпаридзе и Михаила Чиаурели. А в самом городе живет их внук, мой собеседник, Никуша Шенгелая.

Но главная тема моего визита — Софико и ее родители, чей дом, кажется, виден из окон квартиры, где мы сидим.

— Здесь я живу лет десять, наверное. До этого жил вместе с мамой. А когда серьезно занимался живописью, то работал в нашем доме в Дигоми (один из районов Тбилиси, — прим. И.О.).

Там еще у отца Софико была мастерская. Михаил Чиаурели ведь родом из Дигоми. Там в пятидесятых годах он и дачу построил. И мама его оттуда. Ее тоже Софико звали. Она простой женщиной была.

А вот мать Верико, наоборот, была знатного рода, княжеского. Мы ее звали Бута.

Сегодня в доме Верико и Софико живет мой младший брат. Он остался на верхнем этаже, где были мамины комнаты. Внизу располагается театр. Правда, он уже не функционирует, никто не финансирует. Хочу сделать там центр культуры и искусства. Проводить вечера театральные и встречи — с писателями, музыкантами.

Мама много снималась в кино, играла в театре. Поэтому дома чаще бывала Верико. Она уже в таком возрасте находилась, что на сцену выходила не так часто.

Мама проводила со мной все время, когда могла. Она рассказывала, что брала меня с пяти лет на съемки. Но я знаю, что это случалось и раньше — восемь месяцев мне было, я только первые шаги сделал. В Татушети мой дед снимал фильм «История одной девушки». И я тоже там был. У меня есть фотографии, на которых я — восьмимесячный — сижу на лошади, а уздечку держит отец. Такие бесстрашные были мои родители, что решились посадить меня на лошадь.

Мама потом шутила: как ты встал на ноги и прошелся, так с тех пор я мечтаю, чтобы ты чаще заходил ко мне.

Помню съемки фильма «У берегов Ингури», это уже в Сванетии происходило. Мне тогда было, наверное, годика два.

Мама играла вместе с Нугзаром Шария, который потом сбежал из Советского Союза. Была громкая история — советский актер остался на Западе. При Брежневе это случилось. Нугзар стал работать в Голливуде, переводил фильмы. Владел мегрельским, грузинским, русским и немецким языками.