Коллектив авторов Биографии и мемуары - Марк Бернес в воспоминаниях современников

Пятьдесят один день, весь последний период его болезни, каждое утро я ездила к Марку от Сухаревской на Рублевку. Сама не понимала, отчего у меня были дикие боли — оказывается, открылось язвенное кровотечение. Но я была с Марком ежедневно — с утра и до самой ночи, пока не укладывала его спать. Один раз, когда у меня просто не было сил подняться, меня пыталась подменить Наташа, но из этого ничего не вышло. Мне пришлось преодолеть себя и ехать самой.

У Марка не двигались руки и ноги, он не мог поднять головы. Он умирал очень мучительно, потому что отказался от наркотиков. Понимал, что после них бредит, и это его, наверное, раздражало. Так что умирал он — в полном сознании.

Это случилось в субботу 16 августа 1969 года. Когда началась агония, он обратился ко мне с требованием: «Уйди! Тебе же тяжело». И когда я покорно пошла за перегородку, вслед прозвучали последние произнесенные Марком в жизни слова: «Куда ты?!»…

Отчетливо знаю одно: в тот день закончилась моя «настоящая» жизнь. Дальше надо было жить — ради того, чтобы поднять на ноги детей. И ради дела памяти Марка. Через день после его ухода, в понедельник 18 августа, как выяснилось, ожидали Указа о присвоении ему звания Народного артиста СССР. Посмертно такие звания не дают. Но Марк уже был и навсегда остался народным…

Надгробный памятник на Новодевичьем мне помогли поставить его друзья Константин Ваншенкин и Ян Френкель {129} . А я посадила над ним куст сирени. Около двадцати лет шло настоящее сражение за установление мемориальной доски на доме, где Бернес жил, творил и который он так любил. Я благодарна людям, собиравшим деньги на эту доску по всей стране — в том числе и из своих небогатых пенсий… Нелегкой ценой удалось и мне сохранить его последний дом.

Я и сейчас все время оглядываюсь на Марка, спрашиваю себя, как бы он поступил и что сказал. И мне кажется, мы продолжаем жить, как одно целое.

Литературная запись К. В. Шилова

«…Сначала я пел те песни, которые пели мои герои в кино, а потом постепенно стал складываться свой репертуар. Мне хотелось рассказать людям о жизни сердца, о его боли и радости, о любви, которая не кричит о себе, а тихо, с улыбкой, напевает, расплавляя душу песней, о скромной и крепкой дружбе, о мечтах и встречах, и о сожалении, которое охватывает человека, прошедшего свой путь не так, как хотелось бы, много не „добравшего“ в жизни.

…Есть ведь разные песни. Одни поются на площади, с большой эстрады, на массовых гуляньях. Они обращены к тысячам людей и говорят о великих делах. Для них нужен мощный голос. А есть другие песни — их поют, обращаясь к каждому слушателю так, как будто между вами идет задушевная беседа, как будто вам нужно передать вашему другу что-то очень важное, заветное.

И для того чтобы петь эти песни, едва ли главное — иметь большой голос. Тут, по-моему, главное — это сердце. Нужно сердцем услышать, понять и передать песню. А чтобы передать всю теплоту песни, нужно иметь выразительные глаза, мимику, жест.

Я, например, всегда пытаюсь перевоплотиться в человека, от имени которого песня поется. Иногда этот человек я сам, иногда он не совпадает со мной.

…Итак, я очень советую товарищам, которые поют на эстраде, упорно заниматься актерским мастерством… Вам очень помогут ваши руки, глаза, улыбка. Но в то же время хотелось бы посоветовать очень экономно пользоваться внешними средствами актерской выразительности, не переигрывать, не „пережимать“.

Мимическая игра или жест только тогда хороши и производят впечатление, когда они естественны, экономны, сдержанны, идут от души. Лишние или утрированные жесты и движения только портят впечатление…»

Из статьи «Будьте выразительны!». 1956 г.

«…За всю свою жизнь я не спел ни одной песни, даже хорошей, просто за то, что она появилась на свет. Потому что нет для меня плохой или хорошей песни вообще, а есть произведения, которые меня глубоко волнуют, отвечают моей теме в искусстве, и есть просто отличные (или, наоборот, слабые), которые я трезво оцениваю, но никогда не запою.

Вот „Подмосковные вечера“ В. Соловьева-Седого — песня, которая мне очень нравится. Но петь я ее не могу: во-первых, ее лиричность более мягка и ласкова, чем та, которая ближе мне… а во-вторых, лучше Трошина не споешь…

…У меня… есть своя тема, свой любимый жанр в песне. Я люблю не легкие и блестящие эстрадные произведения, а мужественную по выразительным средствам гражданственную лирику, написанную в форме монолога-размышления. И среди песен о любви, без которых не обходится репертуар ни одного певца или певицы, я тоже ищу такие, где есть „выход на гражданственность“. Именно по этому признаку я включил в свой репертуар песню Э. Колмановского на стихи Инны Гофф „И я улыбаюсь тебе…“.