Коллектив авторов Биографии и мемуары - Марк Бернес в воспоминаниях современников

А когда слушал восторженные разговоры о скупой и выразительной манере Жана Габена, меня не покидало ощущение, что эту манеру я наблюдал и изучал раньше.

…А после съемок поступило неожиданное приглашение:

— Прокатимся по Москве?

Потом это повторялось еще несколько раз. Разговоры в машине были особенными. Здесь раскрывалось то качество Бернеса, о котором я говорил вначале. Марк Наумович умел разговаривать обо всем. Все его интересовало и волновало.

Когда я неожиданно начинал напевать какую-нибудь его песню, Марк Наумович замолкал и внимательно слушал. Затем следовала реакция, вроде:

— Скажи пожалуйста, — и слова выучил!

Эти песни… Разве можно их забыть?

В последние годы Бернес-певец оттеснил Бернеса-киноактера на второй план. Чаще приходилось встречать его не в павильонах студии, а на концертных площадках.

Калининград. Бернес только что закончил выступление. Принимали хорошо, но не больше.

— Марк Наумович, уверяю, все дело в подборе песен.

— Разве песни плохие?

— Хорошие, но…

— Понимаю. Но не могу же я вечно петь одни и те же. Неужели опять — «Темную ночь»?!

— Непременно, Марк Наумович. Поймите, народ ждет их от вас. Пойте любые песни, но начинайте и заканчивайте «Темной ночью» и «Шаландами».

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно! Ну можете для меня это сделать хоть один раз?

— Ну если для вас, Мишель, то один раз можно.

(Вот так мы разговаривали, понимая иногда друг друга с полуслова. Всегда почтительно, на «Вы».)

Послушался, спел. Успех был грандиозным. Таким, каким он был и потом.

Бернес не был бы Бернесом, если бы не поставил последнюю точку в этом эпизоде:

— Один — ноль, Михаил Иванович, я это запомню.

И запомнил. Через несколько лет в Киеве, где я участвовал в одном с ним концерте, у меня что-то не клеилось в выступлении.

Бернес посоветовал сделать перестановку в моем номере:

— Мишель, переставьте свой ролик на другое место. Заканчивайте монолог тем отрывком, который идет у вас в середине.

Выполнил. Все стало на свои места. После концерта:

— Один — один, Михаил Иванович, мы в расчете. И вообще давайте вместе поездим. Есть задумка на программу, должно быть, очень интересную. Поднатужимся, осуществим, а?

Но было поздно. Было начало лета 1969 года.

1980 г.

Сейчас каждый день вы смотрите фильмы, где играют одни и те же артисты. Одна и та же обойма. Я занимался серьезно встречами, сам писал. Ни одного чужого слова никогда в жизни не произнес. У покойницы-жены, Александры Николаевны, был опыт, она много лет работала на эстраде, помогала мне.

Меня творческие встречи спасали. Если бы не было этих встреч, не знаю, как бы я выжил.

Когда я пришел работать на Киностудию имени Горького, это было время расцвета славы Марка Бернеса, Бориса Андреева, Марины Ладыниной, Лидии Смирновой. Они постоянно ездили на творческие встречи, проводили концерты. Это было очень интересно.

С Марком Наумовичем Бернесом я познакомился, когда снимался в первой своей картине и играл в массовке театра «Аквариум». Там сейчас находится театр имени Моссовета. Мне нужно было ехать на спектакль, сказать на сцене только одну единственную фразу и сразу вернуться на съемку. Директор съемочной группы дал мне машину с водителем. Я был в шелковой рубашке, лаковые туфли на ногах, весь из себя модный. Выезжаю со студии, а у ворот стоит человек, поднимает руку и говорит:

— Послушайте, товарищ Пуговкин, подвезите меня до центра.

— Мне ненадолго машину дали — ну ладно, садись.

У Марка Бернеса была одна особенность: его не узнавали на улице. Есть такие артисты, на которых люди смотрят и не могут понять, кто это. На концертах, разумеется, узнавали, а на улице проходили мимо {101} . И я его не узнал. Мы едем в машине и разговариваем. Он спрашивает меня:

— Скажите, трудно сниматься в кино?

— А как ты думаешь? — говорю я. — Конечно, не просто. Это же тяжелый труд!

— Ай-ай-ай, а я мечтаю сняться в кино. Вы не смогли бы поговорить обо мне? Чтобы меня пригласили хоть маленький эпизодик сыграть.

В то время уже прошли его известные фильмы, и «Истребители» в том числе. Бернес был популярнейший артист. Ходил в кепке. Потом кепки называли «бернески». И я сшил себе кепку и так кепошником и остался на всю жизнь.

Я обернулся к Марку Наумовичу и прямо в лицо ему говорю:

— Дорогой мой, чтобы сниматься в кино, надо хотя бы внешние данные иметь!