Александр Покрышкин: Небо войны

Самолетов на аэродроме не было. Лишь в самом его конце, подступавшем к речушке, виднелись какие-то продолговатые белые ящики. Увидев возле них командира полка Иванова и инженера Шолоховича, мы направились туда.

Виктор Петрович Иванов обрадовался нашему приезду. Когда я, как старший группы, доложил о прибытии с курсов, он с улыбкой пожал нам руки и сказал:

– Поздравляю вас всех с окончанием. А тебя, Покрышкин, и с новой должностью.

Мы переглянулись. Стоявший рядом Миронов не выдержал:

– Я же говорил, что начальник курсов не простит тебе «крючков» в полетах. С переводом тебя в рядовые летчики!

Широкое, полное лицо Иванова светилось улыбкой, крупные черные глаза ласково щурились.

– О его «крючках» мы знаем. Вот сядет на МИГ, пилотировать на нем посложнее, чем на И-16, пусть и разгибает свои «крючки». Покрышкин назначен заместителем командира эскадрильи.

«Крючками» товарищи в шутку называли придуманные или как-то измененные мной фигуры высшего пилотажа, которые я применял в учебных воздушных боях. Начальник курсов, заместитель командира нашего полка Жизневский, был сторонником пилотирования «академичного», спокойненького и настороженно относился ко всяким новшествам. Он сам летал без «огонька» и у других всячески старался его погасить.

«Сядет на МИГ…» Что это значит? Ах, вот оно что! Из огромных белых ящиков вылупливались, как из скорлупы цыплята, новенькие, чистенькие светло-зеленые истребители.

Что говорить, появление на аэродроме самолетов новой конструкции – незаурядное событие в жизни летчиков. Мы бросились к ящикам.

В это время в небе послышался прерывистый гул. Все запрокинули головы.

Незнакомый самолет шел на большой высоте.

– Немецкий разведчик!

– «Юнкере»!

– Да он не один! С ним «мессершмитты»!

Действительно, вокруг двухмоторного бомбардировщика с ромбовидными крыльями кружилась четверка истребителей. Все они возвращались на запад с нашей территории строго через Бельцы,

«Юнкере»… Это слово я впервые услышал, когда был еще мальчиком. Теперь, когда мы все смотрели вверх, где был виден в синеве «юнкерc», мне вспомнилась первая встреча с ним…

В один из сентябрьских дней в небе над Новосибирском вдруг появился самолет. Изумляя старых и малых, он сделал несколько кругов и приземлился на военном плацу. Весь город повалил туда. Мы, мальчишки, обладая таким преимуществом перед взрослыми, как быстрые босые ноги, примчались к плацу первыми и, хотя у самолета уже стояла охрана, кое-как протиснулись к нему. Я робко притронулся к холодному крылу машины и вдохнул незнакомый теплый маслянистый запах, струившийся от мотора. Как знать, может быть, именно ощущения тех счастливых минут предопределили мое будущее. На митинге, состоявшемся возле самолета, люди говорили о создании советского воздушного флота, о защите Родины. Тогда-то и услышал я слово «юнкерc». Оказалось, что стоявшая перед нами машина была куплена в Германии на средства, собранные сибиряками, у фирмы «Юнкере» и совершала агитрейс по нашим городам. Слово «юнкерc» звучало тогда для меня загадочно и приятно, оно звало к знаниям. Самолет, носивший это название, зародил во мне крылатую мечту. Я старался хорошо учиться в школе, в фабзавуче, усиленно занимался спортом, чтобы поступить в авиашколу… Захваченный романтикой героической профессии, я, как и тысячи моих ровесников, взлетел в бескрайнее манящее небо. Теперь, в майский день 1941 года, я увидел силуэт «юнкерса» – вражеского бомбардировщика. Его прерывистый тяжелый гул, от которого родное небо вдруг словно стало чужим, заставил меня сжать кулаки.

– Это фашистский, товарищ майор? – спросил посерьезневший Костя Миронов.

– А чей же! – ответил командир полка. – Уже не первый. Ведут разведку, фотографируют.

«Почему же нет сигнала тревоги? – подумал я. – Почему наши не преследуют его?» А вслух сказал:

– Был бы здесь самолет, я бы его, гада, сейчас сфотографировал!

– Он уже над Прутом, – со вздохом отозвался Иванов. – Чтобы перехватить такого, нужен самолет порезвее И-16. Да и не разрешают их сбивать.

Последние слова командира вызвали у нас недоумение.

– Как же так? Почему не имеем права сбивать, если они летают над нашей территорией?

– Не может быть этого!

– Средь бела дня фотографирует, и нельзя его пугнуть по-настоящему?

Мы возбужденно смотрели на командира, словно это он завел такой порядок в пограничной полосе и сам мог его изменить.