Петр Люкимсон - Фрейд - История болезни

По их словам, несмотря на все гонения, традиция психоанализа в СССР никогда не прерывалась: всегда находились люди, которые им серьезно занимались, не афишируя этих своих занятий. Еще точнее: целый ряд крупных советских психологов, невропатологов, психиатров, психотерапевтов (Ф. В. Бассин, А. С. Прангишвили, А. Е. Шерозия, Д. Н. Узнадзе, С. Р. Микулинский и др.) развивали в 60–80-х годах XX века теорию психоанализа, освобождая ее от ортодоксального догматизма, но эти их работы предназначались исключительно для узкого круга специалистов. Одним из центров развития психоанализа в бывшем СССР был Тбилиси, где проходили всесоюзные и международные научные конференции по психотерапии и психосоматике и где в 1978–1985 годах была выпущена четырехтомная монография «Бессознательное. Природа, функции, методы исследования».

И все же подлинное возрождение психоанализа и возвращение Фрейда в Россию и на постсоветское пространство произошло в конце 1980-го — начале 1990-х годов, когда была создана Российская психоаналитическая ассоциация [2] Ныне Психоаналитическая ассоциация Российской Федерации (ПАРФ). , стал издаваться журнал «Российский психоаналитический вестник», а в Санкт-Петербурге открылся Институт психоанализа [3] Ныне Восточно-Европейский институт психоанализа (ВЕИП). .

Но так получилось, что в мировоззрении автора этой книги как раз в те годы произошел коренной перелом. Запретный плод перестал быть запретным; я, наконец, прочитал большую часть трудов Фрейда и к тому же, видимо, вошел в возраст, когда начинаешь понимать, что секс, безусловно, значит очень и очень многое в жизни человека, но вот искать объяснение всем поступкам и устремлениям исключительно в сексуальности явно нелепо.

При этом у меня, как и у многих, зародилось подозрение, что фрейдизм субъективен, что это на самом деле не наука, а «антинаука», основанная на том, что Фрейд попросту приписывал свои личные комплексы и сексуальные проблемы, а также комплексы и проблемы своих пациентов (то есть изначально не совсем здоровых людей [4] В то же время и называть их «душевнобольными», как это делают некоторые критики Фрейда, тоже не стоит. Вообще, понятие «душевная болезнь» в наши дни весьма неоднозначно. ) всему человечеству [5] В принципе, именно на этой идее во многом построен психоанализ, и прежде всего его понятия о переносе и контрпереносе. Сам терапевтический процесс по Фрейду возможен только в том случае, когда аналитик знает и работает над своими проблемами настолько, чтобы быть способным анализировать их взаимодействие с проблемами пациента. Иначе нет ни психоанализа, ни психотерапии. . Наконец, в психоанализе практически невозможно было применять те или иные методы объективного научного исследования: постановки воспроизводящихся экспериментов, их статистической обработки и т. д.

Словом, я самостоятельно дошел почти до всех возражений Ганса Юргена Айзенка против психоанализа, изложенных им в книге «Восход и падение империи Фрейда» [6] См.: Eysenck Н. J. Decline and fall of the Freudian empire. L., 1985. . Но одновременно я понял и то, что искать ответы на многочисленные вопросы, возникающие при чтении работ Фрейда, следует в самой его личности, в деталях биографии. Причем зачастую совсем не в тех, которые описывает он сам в таких своих вроде бы исповедальных работах, как «Толкование сновидений» (1900) и «Автобиографическое исследование» (1925).

С новой силой интерес автора этих строк к личности и учению Фрейда вспыхнул в 2009 году. В тот год, во-первых, определенные повороты моей личной биографии побудили меня вновь заняться психологией и психиатрией, а во-вторых, в ходе написания книги о пророке «Моисее», вышедшей в серии «ЖЗЛ» в 2011 году, я перечитал, в числе прочего, и книгу Фрейда «Моисей и монотеизм» (1937–1939). Согласитесь, что личность человека, который, с одной стороны, всю жизнь подчеркивал свою принадлежность к еврейскому народу, а с другой — в конце жизни задался целью лишить этот народ не только самого великого из его мужей, но и основополагающих представлений о собственной истории и религии, заслуживает того, чтобы обратить на нее внимание.

Перечитывая заново большую часть трудов Зигмунда Фрейда, я пришел к выводу, что знаменитая фраза о том, что его главным пациентом всегда был он сам, на самом деле значит куда больше, чем в нее обычно принято вкладывать. Фрейд — и это, как выяснилось, поняли задолго до меня многие исследователи — и в самом деле страдал целым рядом сексуальных и психиатрических проблем, отразившихся в его повседневном поведении, мировоззрении и творчестве. А значит, не зная этих проблем, не проанализировав детали его биографии, невозможно понять ни его личность, ни того, где берут истоки основные идеи теории психоанализа. В свою очередь, без такого понимания невозможно отделить в его учении зерна от плевел, подлинно гениальные прозрения и открытия от болезненных передергиваний и подтасовок фактов. Так родилась идея написания биографии Фрейда как истории его болезни.