Серафима Чеботарь - 50 величайших женщин. Коллекционное издание

Франсуаза и Боб Уэстхофф

Мастерство писательницы росло, но критики и читатели принимали ее книги все хуже и хуже. «Бунтующему поколению» шестидесятых годов романы Саган казались устаревшими, страсти – наивными, цинизм – смешным. После вышедшей в 1959 году книги «Любите ли вы Брамса?» последовало долгое молчание. Саган пыталась использовать свой темперамент на добрые дела: протестовала против войны в Алжире и социальной несправедливости и едва не погибла, когда рядом с ее домом взорвалась бомба, заложенная правыми экстремистами. Но через десятилетие Франсуазу Саган снова потянуло к литературе. Роман «Немного солнца в холодной воде» вернул ей уже поблекшую славу; из случайно попавшей в писатели хулиганки – «прелестного маленького чудовища», как назвала Саган свою Сесиль и как критика называла саму Саган, – Франсуаза тут же превратилась в классика французской литературы. Ее даже – единственную женщину в мире – избрали в члены Французской академии. Правда, Саган и тут осталась верна себе: от предложенной ей чести войти в ряды «бессмертных» (официальный титул академиков) она отказалась под тем предлогом, что в Академии «чересчур скучно».

Пытаясь бороться с навязанным ей ярлыком автора романов «с претензией на интеллектуальность», Саган долгое время находилась в литературном поиске. Она пробовала разные жанры, написала несколько пьес. Все они были поставлены на сцене, и все они пользовались успехом; наибольший выпал на долю пьес «Сиреневое платье для Валентины» (1963) и «Лошадь в обмороке» (1966). Театр всегда притягивал Франсуазу: «Театр – это какое-то безумие… Пьеса – игра, которая очень быстро перестает принадлежать тебе. Она выходит из-под контроля, ее персонажи – тоже. Движется тут все стремительно, и это – лишь игра ума». Возможно, в драматургию Саган привлекло то, что ее кумиром с детства была гениальная французская актриса Сара Бернар. Ее сумасбродность, свобода поведения и независимость от критики неудержимо привлекали Саган. Крупно выиграв в казино, Франсуаза даже купила дом в Нормандии, когда-то принадлежавший ее кумиру.

Крестины Цени Уэстхоффа, сына Саган, 1962 г.

Она даже, подобно Саре Бернар, решила попробовать себя в режиссуре. В театре «Edouard VII» она попыталась сама поставить одну из своих пьес – «Счастье, нечет и пас». Правда, из этого ничего не вышло. Артисты обожали ее, но ее указаний никто не слушал. Репетиции из работы над спектаклем превращались, при непременном участии и полном попустительстве самой Саган, в интеллектуальную болтовню на окололитературные и театральные темы. Если бы администрация театра не поспешила пригласить на место Франсуазы профессионального режиссера Клода Режи, на премьере показывать было бы нечего.

В восьмидесятые годы Саган практически отошла от литературы. Теперь ее больше занимали просто люди – точнее, избранные Богом люди. Ее парижский дом стал самым известным во Франции литературным салоном, где собирались не только «сливки» интеллектуальной элиты, но и видные дипломаты. Наконец, Франсуаза познакомилась с кумиром своей юности Жан-Полем Сартром. В 1980 году она опубликовала открытое письмо Сартру, в котором назвала его самым умным и честным писателем своего времени. Они подружились – у них действительно оказалось много общего: одни интересы, одинаковый внутренний огонь – и даже общие забавы. Однажды Саган со смехом рассказала журналистам, что как-то столкнулась с Сартром в «доме свиданий» – каждый пришел туда со своим спутником, но за одним и тем же. Сартр и Саган часто видели вместе в ресторанах. Поскольку Сартр в последние годы был почти слеп, Саган резала ему мясо и выбирала куски хлеба.

Другим близким другом Саган был вождь французских социалистов Франсуа Миттеран, ставший затем президентом Франции. Их отношения были настолько близкими, что шли упорные слухи об их любовной связи. Саган не отрицала: «О, Франсуа! Это мой идеальный партнер и друг». В обществе Франсуазы Миттеран мог позволить себе редкую роскошь – отдохнуть, поболтать о пустяках или, наоборот, о высоких философских материях. Саган гордилась тем, что за все время их знакомства они ни разу не говорили о политике.

Франсуаза и Массимо Гарджиа