Раймон Эсколье - Оноре Домье

Часто говорили о Домье, что он „прикован к тачке“, и говорилось это по поводу его литографий. Бесспорно, работать над ними было тяжело, но оплакивать художника в связи с этим было бы по меньшей мере неуместно. Он делал свою работу, если не всегда с радостью, то во всяком случае, с неизменной увлеченностью. Доказательством этого служит тщательность, с какой он ее выполнял.

Когда в конце 1863 года после трехлетнего перерыва Домье снова начал сотрудничать в „Шаривари“, а немного спустя согласился работать также в другом периодическом издании — „Ле журналь амюзан“, в качестве публикуемых его работ произошел роковой сдвиг. Из соображений экономии „Ле журналь амюзан“ стал печатать оттиски методом Жило. Преимущество этого способа в том, что после перенесения литографии на цинковую пластинку становилось возможным печатать одновременно и текст и иллюстрацию, получать типографский тираж. Это было гораздо менее обременительно для газеты, чем печатание на станке, требовавшее двух операций: для печатания текста и для получения оттиска иллюстраций.

Если способ Жило обходился дешевле, то для качества оттисков результаты его были самыми плачевными. Линии рисунка стали вялыми, смазанными, черный цвет — жестким и грязным. Но, увы, это не все. Примерно в течение года „Шаривари“ выпускал прекрасные оттиски, отпечатанные, как раньше, на камнях хорошего качества. Но начиная с 1864 года, вероятно, также из соображений экономии (то же явление наблюдалось в большей части иллюстраций этого периода) начинают использовать дефектные камни, которые становятся все хуже, естественно, снижается и качество оттисков. Это не значит, что время от времени не появлялись и прекрасные листы. Однако с годами это случалось все реже, и, наконец, начиная с 1870 года „Шаривари“ также переходит на способ Жило, и отныне оттиски печатаются только на цинковых пластинках.

В этот период Домье часто жаловался на небрежность при печатании тиражей, на то, как ужимали его рисунки, заключая их в рамки. Стараясь, насколько можно, умерить ущерб, Домье максимально упрощал свой рисунок, да и композиция тоже становится более смелой. Некоторые из этих последних литографий весьма замечательны и актуальны…

С точки зрения искусства — это апогей! Необыкновенные рисунки, относящиеся к последнему периоду творчества Домье, увы, практически невозможно отыскать. А по имеющимся оттискам очень трудно по достоинству оценить эти шедевры. В самом деле, оттиски, отпечатанные с основного камня, по большей части уникальны, поскольку делалось всего несколько проб, необходимых для доводки, и, как мы видели, оттиски тиража получались с цинковых пластинок.

Как бы ни обстояло дело с оттисками, которые невозможно отыскать, литографии по числу занимают самое большое место в творчестве Домье. Перед нами рисунки — самые непринужденные, самые совершенные, самые прекрасные, какие только могут быть, некоторые из них попросту настоящие картины; никогда Домье не проявлял себя в такой мере живописцем! Если все согласны признать в нем одного из величайших рисовальщиков всех времен, было бы по меньшей мере справедливо отказаться от снисходительного одобрения его продукции, выполненной в черно-белом цвете, и неизменно помнить о том, что художник Домье — прежде всего литограф . Разве это искусство не обеспечивало ему материальную независимость (правда во многих случаях ему платили довольно скудно)? Разве — прежде всего — оно не позволило ему выразить все возвышенные, благородные мысли, рождавшиеся в его уме и столь дорогие ему? Скромный, искренний человек, он всю жизнь оставался верен литографии, подобно тому, как оставался верен своим политическим убеждениям. То и другое было свойством его натуры, одновременно здоровой, уравновешенной, великодушной и сильной.

„Литографии Домье, исполненные с несравненным литографским искусством, являли самые глубокие и бархатистые оттенки черного, самые ослепительные, плотные, насыщенные оттенки белого. Между двумя этими крайностями — гамма серых тонов самых разнообразных оттенков, то густых, плотных, то атласных, переливающихся, легких, светящихся, воздушных, неосязаемых…“ — так говорит о них ученый Жан Ларан. (Самый крупный знаток Домье, хранитель кабинета эстампов, Жан Ларан предоставил мне возможность свыше года работать вместе с ним над изучением, творчества Домье-литографа.) До появления Одилона Редона, еще одного „волшебника черного и белого“, как сказал о нем Клод Роже-Маркс {166} 166 Редон Одилон (1840–1916) — французский живописец и график, один из характерных представителей символизма в живописи. Клод Роже-Маркс — французский художественный критик и искусствовед, посвятивший начиная с 1920-х годов Домье-графику, скульптору и живописцу ряд интересных статей. Дега Эдгар (1834–1917) — выдающийся французский живописец и график. Сезанн Поль (1839–1906) — выдающийся французский живописец, постимпрессионист. , не было другого художника, чье дарование в литографском искусстве могло бы хоть отдаленно сравниться с талантом Домье.