Елена Разумовская - Братья Орловы

Атаки Фридриха начались на левом фланге, где как раз находился Обсервационный корпус. Он понес самые страшные потери. Русские войска были сметены и не могли оказывать достойного сопротивления. Тогда граф П.И. Панин вынул шпагу и крикнул: «Ребята, в штыки!» Услышав команду, солдаты сомкнули строй и стали теснить неприятеля. Здесь на помощь им подоспела конница, а Григорий Орлов получил свою первую рану. Он не обратил внимания на нее: в пылу сражения боли не чувствовалось. Ненависть и ярость врагов была столь сильна, что даже тяжелораненые продолжали колоть и рубить стоявших рядом противников. Вот как пишет об этом современник тех событий, прусский историк И.А. фон Архенгольц: «Тяжело раненные пруссаки, забыв о себе, все еще старались убивать врагов. Русские не уступали им; одного смертельно раненного русского нашли в поле лежащим на умирающем пруссаке, которого тот грыз зубами; пруссак не в состоянии был двинуться и должен был переносить это мучение, пока не подоспели его товарищи, заколовшие каннибала» {18} 18 Архенгольц И.-В. фон. Сражение при Цорндорфе // http://sy\v-cwg. narod.ru. . На левый фланг, на который уже успели подойти ветераны, обрушились атаки прусской конницы под командованием блестящего командира Фридриха Вильгельма Зейдлица. Он смял ряды русских и вынудил конницу отступить. Здесь случился неприятный казус: отступая, кавалерия подняла клубы пыли и дыма. Русская артиллерия и пехота решили, что к ним движется неприятель, и открыли огонь. Часть кавалеристов погибла под обстрелом своих. Почему так произошло, можно понять из воспоминаний М.А. Муравьева: «Разбились как наши, так и прусские по кучкам, где два, и три или и десять человек и палили ис пушек всякой, кому куда вздумалось. Тут всякой был кананер, а особливо абсервационные салдаты, надев на себя белые полатенцы чрез плечо и перевязав так, как шарфы, бегали повсюду мертвецки пьяны, так что и сами не знали, что делали, да и команды не было никакой и слушать неково. Наехал я тогда на одну их артель, стояла у них бочка вина. Оне мне налили стакан и дали, бранив: «Пей, такая твоя мать». Я ж им сказал: «Что вы, ребята, делаете? Видети ли вы, от неприятеля вся наша армия уже разсеяна?» То они сказали мне: «Будь ты нам командир, поведи нас». И я, вынев свою шпагу, повел их в то место, где стоял при пушках неприятель, говоря: «Пойдем и отоймем у них пушки». Оне, послушав меня, пошли, а и я, яко предводитель, поехал вперед против своего фронта. Вдруг же оглянулся назад, уже и никого нет. Благодарил тогда я Бога, что избавился от таких пьяных» {19} 19 Муравьев М. А. Записки//http://syw-cwg.narod.ru/mmr_mur02.html. .

Кстати, факт пьянства русских солдат во время сражения подтверждается многими мемуаристами. После сражения была даже составлена особая комиссия, расследовавшая причины такого поведения солдат и некоторых офицеров.

Атаки пруссаков не стихали, они нападали ото всюду — с флангов, с тыла, с фронта, но русские солдаты держались очень стойко и сохраняли строй. Известно, что в армии Фридриха была лучшая на тот момент конница — именно она решила исход сражения. Везде, где прусским войскам не удавалось прорвать строй, в дело вступали кавалеристы Зейдлица, и чаша весов склонялась на их сторону. На правом фланге они даже захватили несколько «единорогов».

Фридрих II недаром считался военным гением — он развернул вектор своей атаки и ударил по противоположному флангу русской армии. Это нападение русские выдержали и даже заставили противника отступить, здесь-то и появилась прусская конница. Русская пехота стала отступать под ее натиском. Тогда командир отряда тяжелой конницы генерал Демику провел контратаку, откинувшую неприятельскую кавалерию назад. Русская конница смогла прорвать строй пруссаков и захватить артиллерийские орудия. Кроме того, один пехотный батальон армии Фридриха капитулировал. Именно тогда случилось событие, впоследствии изменившее жизнь Григория Орлова, получившего три раны, но не покинувшего поле боя. Он отчаянно рубил неприятеля, когда его товарищи чуть было не убили самого прусского короля. Фридрих не отсиживался в шатре главнокомандующего, он сам вел своих солдат в бой и появлялся там, где было трудно. Он так ненавидел русских, «эту сволочь», что не верил, что они могут убить его. Фридрих как раз восстанавливал порядок в своих отступавших войсках, когда налетела русская кавалерия. Адъютанты стали защищать короля, и он смог уйти. Несколько его адъютантов были убиты, а граф Шверин был захвачен в плен. Но пехота не поддержала порыв конницы Демику, и ему пришлось уводить оставшихся с поля боя к деревне Цихер. Но вылазка сделала свое дело: часть прусских войск была деморализована и бросилась отступать.