Леон Дегрелль: Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС

Проблема была не только патетической: она была срочной, требовавшей безотлагательного решения. Почти всем наблюдателям немцы казались окончательными победителями. Надо было решаться. Могли ли мы из-за страха ответственности оставить нашу страну плыть по течению?

Я раздумывал многие недели. И только после того как я спросил и получил на высоком уровне одобрительное мнение, я решил возобновить издание газеты рексистского движения «Настоящая страна».

Бельгийское сотрудничество с немцами, начатое в конце 1940 года, происходило тем временем в гнетущей атмосфере. По всей очевидности, германские оккупационные власти больше интересовали силы капитала, а не идейные силы. Никому не удавалось точно узнать, что замышляла Германия.

Бельгийский король Леопольд III изъявил очень смелое желание прояснить ситуацию и добиться уточнения. Он попросил у Гитлера аудиенции, которая была получена. Но, несмотря на свою добрую волю, король Леопольд вернулся из Берхтесгадена не получив и не узнав ничего нового.

Было ясно, что нашей стране нужно дожидаться мира. Однако мир пришел бы слишком поздно. До конца военных действий надо было добиться права вести эффективные переговоры и с достоинством говорить от имени древнего и гордого народа.

Как добиться такой возможности?

Сотрудничество внутри страны было всего лишь делом достаточно медленного вложения сил, своеобразным изматыванием в борьбе за влияние, борьбе повседневной и раздражающей, которую вели темные «мелкие сошки». Эта работа не только не дала бы никакого престижа тому, кто ею занимался, но и могла бы дискредитировать его.

Я не хотел попасть в эту ловушку. Я искал, я ждал другого. Это другое случилось внезапно: этим стала война 1941 года против Советов.

Это был уникальный случай, возможность для нас добиться уважения рейха через сражения, страдания и славу.

В 1940 году мы были побежденными, наш король был пленным королем.

В 1941 году внезапно нам представилась возможность стать соратниками и равными с победителями. Все зависело от нашего мужества. Наконец-то мы имели возможность завоевать достойную позицию, которая позволила бы в день реорганизации Европы говорить с высоко поднятой головой от имени народа, пожертвовавшего свою кровь.

Определенно, устремляясь к сражениям в восточные степи, мы хотели исполнить наш долг европейцев и христиан, но, мы это говорим открыто, мы это заявили прямо и ясно с первого дня, мы прежде принесли в жертву нашу молодость, мы отдали нашу молодость прежде всего для того, чтобы гарантировать будущее нашего народа внутри спасенной Европы. Это за нее прежде всего погибли многие тысячи наших товарищей. Это за нее сражались тысячи мужчин, сражались четыре года, страдали четыре года, поддерживаемые этой надеждой, подкрепляемые этой волей, усиленные уверенностью, что они придут к цели.

Рейх проиграл войну. Но он мог бы определенно ее выиграть. До 1945 года победа Гитлера оставалась возможной.

Гитлер-победитель, я в этом уверен, признал бы за нашим народом право жить и быть великим, право, которого добились для него тысячи наших добровольцев.

Добиться внимания рейха им стоило двух лет эпических сражений. В 1941 году бельгийский добровольческий легион «Валлония» не был замечен. Наши солдаты должны были совершить многие подвиги, сотни раз рисковать своей жизнью, чтобы водрузить имя своей страны на уровень легенды. В 1943 году наш добровольческий легион стал знаменитым на всем Восточном фронте своей идейностью и отвагой. В 1944 году он достиг вершины своей славы во время одиссеи при Черкассах. Немецкий народ больше, чем какой-либо другой, восприимчив к воинской славе.

Наш моральный дух оказался уникальным в рейхе, намного выше любого другого из оккупированных стран.

Я два раза долго видел Гитлера. В тот год это был визит солдата, но визит, ясно показавший мне, что мы выиграли партию. С силой пожимая мне руку двумя своими руками в момент прощания, Гитлер сказал мне дрожащим от волнения голосом: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он стал таким, как вы». Как после этого отказать моей родине жить в чести? Мечта наших добровольцев была достигнута: в случае немецкой победы они блестяще обеспечили возрождение и величие своего народа.

Победа союзников временно сделала ненужным это ужасное усилие четырех лет боев, жертвы наших погибших, голгофу выживших.

Сегодня мир с яростью обрушивается на побежденных. Наши солдаты, наши раненые, наши калеки были осуждены на смерть или заключение в гнусных лагерях и тюрьмах. Нет уважения ни к чему – ни к чести солдата, ни к нашим родителям, ни к нашим семьям.