Жюль Ренар - Дневник

7 февраля. Я мог бы составить целый том писем, которые я написал и не отправил.

11 февраля. Быть может, трудно быть щедрым, — труднее не раскаиваться в этом.

12 февраля. Во время войны одному человеку пришлось съесть с голоду своего пса, и, окончив пиршество, он поглядел на обглоданные кости и сказал:

— Бедняга Медор! Вот бы он сейчас полакомился!

20 февраля. Твоя служанка, о Великий Мольер, все-таки зевала на твоем «Мизантропе».

Когда пожарный за сценой слушает, это значит, о Дюма, что твоя пьеса годна только для пожарных, и не более того. Если Марго плачет, а я не плачу, неужели же ты решишь, что мои слезы не стоят ее слез?..

22 февраля. Сорок четыре года — это такой возраст, когда человек перестает надеяться, что проживет вдвое больше.

Я чувствую себя старым и не хотел бы помолодеть даже на пять минут.

26 февраля. Ирония должна быть краткой. Искренность может позволить себе многословие.

27 февраля. Четвертый обед Гонкуровской академии…

— Все это слова! — говорит Бурж в ответ на мое замечание, что мне не терпится увидеть революцию.

— Нет, мосье Бурж, извините, это чувство…

А Барбюс? Жеффруа его книга не нравится, Бурж признает, что она талантлива, но он с трудом ее дочитал, Энник ничего не понял. Декав еще не добрался «до сути»; делает гримасу [116] Речь идет о романе Анри Барбюса «Ад», который был издан в 1908 г. …

28 февраля. Жорес. Завтрак у Леона Блюма. Когда я вхожу, он спрашивает у Блюма данные о страховании, тот дает очень точные сведения.

Он уверен, что налог на доходы будет принят палатой, а в конце концов и сенатом, несмотря на оттяжки. Сенат, избранный голосами крестьянства, не может противиться.

Хочется плакать, когда видишь Жореса. Все тот же пиджак сомнительной чистоты, тот же галстук и тот же воротничок, ботинки мягкие, вроде шлепанцев. Он живет один, сам открывает на все звонки и даже не обедает дома.

Он равнодушен ко всей пестрой коллекции своих врагов, потому что они безмерно глупы. И кроме того, он считает, что факты говорят за себя. В два часа ему нужно продолжать свою речь. Он как будто не думает об этом, но прежде чем засесть в душном парламенте, ему хочется пройтись пешком, и он уходит под проливным дождем… конечно же, без зонтика.

6 марта. Хочется поехать в Италию, особенно в Неаполь, поглядеть на Везувий! Ведь у меня тоже бывают время от времени свои изверженьица.

12 марта. Писать, всегда писать! Но ведь природа не производит непрерывно. В теплое время года она дает цветы и плоды, а потом отдыхает по меньшей мере шесть месяцев. Впрочем, и у меня такая же дозировка.

27 марта. Я люблю сам создавать себе неприятности.

* Прочитав гнусную статью Леона Доде [117] Леон Доде (1868–1942) — сын Альфонса Доде, французский писатель, примыкал к крайне реакционному крылу в политике и литературе. о Золя под названием «Мастер фекалий», пойду ли я сегодня в Гонкуровскую академию обедать вместе с Леоном Доде? Разве не должен я послать всю эту их Академию к чертовой матери? Да, должен бы — будь я богат…

4 апреля. Золя аморален! Да бросьте вы, он весь провонял моралью. Купо — наказан, Нана — наказана, все злые у Золя наказаны.

14 апреля. Вся эта буря, чтобы растрепать перышки на хвосте у воробья.

15 апреля. Знаю лишь одну истину: труд — единственное счастье человека. Верю лишь в эту истину и все время ее забываю.

16 апреля. Легкий и твердый, как крыло, высеченное из камня.

* Голубь взлетает, потом опускается на тоненькую веточку. Хлопая крыльями, он поддерживает ее, непрочную, на весу.

2 мая. Страус — гигантский цыпленок.

* Старое дерево в цвету, чуть ли не в сединах.

7 мая. Сколько есть вещей, которые излишне затягиваются! Сколько радостей, которые долго не гаснут, а под конец обугливаются!

* Мой мозг более непостоянен, чем царство облаков.

* Я люблю порой всматриваться в бесформенные дали и находить в них, а затем выражать словами все, что есть там четкого и определенного.

14 мая. В политике искренность производит впечатление сложного и коварного маневра, искусного обмана.

16 мая. Булонский лес портит не кто иной, как богачи. И эти всадники, которые стараются, чтобы седло под ними скрипело погромче! И эти жалкие старики, которым хочется напоследок покататься на велосипеде!

Гувернантки сидят на скамейке с обязательной книжкой в руках, а шрифт слишком мелок. Они портят себе зрение.