Жюль Ренар - Дневник

И еще:

— В первый и последний раз в жизни я решил поиграть на волынке, чтобы развлечь своих двоюродных сестер, и издал непристойный звук; да, да, хотел посильнее надуть щеки и издал чудовищно громкий звук. Когда я думаю о нынешних молодых писателях, мне вспоминается эта плачевная история.

13 января. С твоих ресниц свисают капли сна.

3 февраля. Вчера вечером обед у символистов. Десятки тостов, приготовленных заранее, сымпровизированных на месте, прочитанных по бумажке, промямленных. Афоризм Барреса: «Все мы носим в глубинах сердца антисимволистскую бомбу». Баррес показался мне каким-то студенистым…

4 февраля. Да! Я говорил с ними, со звездами, говорил изысканно, возможно, даже в стихах и, сложив на груди руки, стал ждать ответа.

Но лишь псы, тощие псы, усевшиеся в кружок, ответили мне заунывным воем.

13 февраля. Рассказ почти очень хороший, нечто вроде подшедевра.

* Ах, эта литературная жизнь. Вчера вечером был в книжной лавке Лемерра. Хожу туда нечасто, стесняюсь. На витрине ни одного экземпляра моих «Натянутых улыбок» [29] «Натянутые улыбки» — сборник рассказов Жюля Ренара, который был напечатан в издательстве Лемерр в октябре 1890 г. за счет автора. . Тотчас же мне приходит в голову дурацкая мысль, что вся тысяча экземпляров разошлась. Когда я входил, у меня слегка забилось сердце.

Леммер меня даже не узнал.

23 февраля. Жорж Санд — бретонская корова от литературы.

* Мы проходим подчас через такие странные физические состояния, будто смерть дружески покивала нам головой.

25 февраля. Утром хороший полуторачасовой разговор с Альфонсом Доде. Сегодня ему лучше, ходит почти легко, весел. Гонкур [30] Здесь Ренар пишет об Эдмоне Гонкуре, авторе романа «Девка Элиза» (1877). Жан Ажальбер написал по роману Э. Гонкура пьесу, которая была поставлена на сцене «Свободного театра» Антуана 26 декабря 1890 г., но 19 января 1891 г. была запрещена цензурой. Э. Гонкур безуспешно пытался снять запрет. Пьеса была разрешена к постановке лишь после смерти Э. Гонкура в 1900 г. ему сказал: «Передайте «Натянутым улыбкам», что я его не забываю и что я ему напишу, как только покончу с «Элизой». Нельзя сказать, что Гонкур выше маленьких горестей литературной жизни. Злая статья Боньера в «Фигаро» глубоко его задела. Он долго нервничал. А между тем статья могла бы его рассмешить: в ней сказано, что все, что здесь хорошо у Гонкура, быть может, вставлено Ажальбером.

— Вы были знакомы с Виктором Гюго?

— Да, я не раз с ним обедал. Он считал меня весельчаком. Я выпивал не меньше его, но я никогда не преподносил ему свои книги. Я говорил ему: «Вы ведь не станете их читать, дорогой мэтр, и вместо вас мне напишет по вашему поручению какая-нибудь дама из тех, что за вами увиваются». Я упрямо выдерживал эту роль, и Гюго так и умер, не узнав, что я пишу. Мадам Доде вела себя за столом у Гюго как маленькая девочка. Она боялась сказать слово, чтобы ее не причислили к тем вздорным дамам, которые постоянно окружали мэтра. В сущности, это была не застенчивость, а гордость.

Каждое воскресенье я бываю у Гонкура, хотя это мне дается нелегко. Он так одинок, всеми покинут! Это я основал его «Чердак» [31] В доме Эдмона Гонкура, на его «Чердаке», ставшем впоследствии знаменитым, начиная с 1885 г. еженедельно собирались писатели: А. Доде, Золя, Гюисманс, братья Рони, Малларме, Сеар, Энник, Ренар и другие. .

Моментальный снимок может дать только ложное изображение. Снимите падающего человека, вам удастся дать один из моментов падения, но не само падение.

Я взял себе за привычку записывать все, что приходит в голову. Мне нравится отмечать свою мысль на лету, пусть она будет вредоносна или даже преступна. Ясно, что в этих заметках я не всегда таков, каков я на самом деле. Мы не ответственны за все причуды нашего мозга. Мы можем отгонять безнравственные и нелепые мысли, но не можем помешать их возникновению.

Как-то я записал, что неизгладимы только первые наши впечатления. Все прочее лишь повторение, просто привычка. Утром я обнаружил на этой странице след ногтя. Оказалось, что мадам Доде потихоньку от меня прочла это место и сделала на сей счет краткое, казалось бы, несложное заключение: «Он говорил «я люблю тебя» не только мне, но и другим женщинам. Я появилась после них. Так можно ли считать искренним это любовное признание?»

Жизнь — это ящик, полный колющих и режущих инструментов. Всякий час мы калечим себе руки до крови.