Анатолий Житнухин - Геннадий Зюганов

Убедил родителей, что может самостоятельно с сохой управляться — не соседей же приглашать картошку опахивать, когда есть здоровый мужик в доме! Поначалу отец с матерью следом ходили: дело небезопасное, отвлечешься, не удержишь рукояти — можешь и без зубов остаться. Потом убедились — можно сыну и это дело доверить, тем более что и с конской упряжью справляется без посторонней помощи, да и старый мерин Чалый слушается его безоговорочно.

У соседа Парфена Ивановича Маркина обучился плотницкому делу. Тот, как любой настоящий мастер, секретов своих не таил и разрешал пользоваться своей мастерской и хранящимися в ней инструментами. Размещались они на двух стенках, на каждой — полные плотницкие наборы: ножовки, рубанки, фуганки, киянки… С одной стороны — те, к которым кроме хозяина никто не имел права прикасаться, с другой — для всех желающих. Вскоре Геннадий уже самостоятельно мастерил для пасеки ульи и рамки, а дело это, как известно, тонкое.

На пасеке и в обычные годы нередко получали до четырех ведер меда с семьи, но однажды выдался особенно богатый взяток. На вырученные деньги закупили необходимые материалы и приступили с отцом к строительству нового дома. Все, начиная с чертежей, делали сами, вдвоем. По вечерам, перед тем как приступить к очередным работам, набрасывали эскизы. Очень много времени провели за изготовлением наличников. Наличники — не просто украшение, по ним судят, что за люди живут в доме. Но особой гордостью отца с сыном стала, конечно, печь. Обладая большим умом и будучи человеком всесторонне образованным, понимал Андрей Михайлович, что далеки от совершенства традиционные русские печки. Не могли они в стужу долго хранить тепло — или два раза в день топи, или с помощью грубки дом подтапливай: и времени много на это уходит, и расход дров большой. И тут в одном из журналов натолкнулся он на любопытную информацию. Оказывается, не он один пришел к такому заключению, серьезные умы пытаются разрешить эту проблему. Например, один из популярных журналов предложил тогда оригинальные проекты печей-теплушек Александрова — известного ученого того времени, академика — для деревенских и городских индивидуальных домов. Не мешкая написали самому автору идеи письмо и через некоторое время получили ответ с подробными чертежами, проспектами, послойными планами. Естественно, пригласили лучшего печника — Ивана Гуренкова. Тот посмотрел, полистал бумаги: «Не возьмусь». Не смог поверить опытный мастер-самоучка в жизненность подобной конструкции. Но помогать в конце концов согласился, правда, сразу предупредил: «Ответа не держу».

Клали печь на свой страх и риск. Гуренков своды выложил, хотя и был уверен, что все переделывать придется, помог через чердак и крышу — именно здесь чаще всего «красный петух» занимается — правильно трубу вывести. Попробовали тягу — газета вспыхнула и моментально обратилась в кучку серого пепла. Положили дрова — загудели, как в домне. Правда, не сразу Марфа Петровна приноровилась к готовке в этом чуде — чугун или сковородку можно было ставить только после того, как первый жар спадет, зато раз протопишь — тепло до следующего утра держится. Печь была устроена таким образом, что сначала горячий воздух прогревал всю ее нижнюю часть и лишь затем поднимался вверх. Приходили, смотрели, дивились не только односельчане. Иван Гуренков потом нарасхват был, но не возгордился, по каждому заказу с отцом советовался.

Жизнь сельского учителя уже по своему характеру является подвижнической, и заботы его никогда не ограничиваются стенами школы. К нему люди тянутся, идут со своими нуждами и просьбами: помочь правильно бумагу для сельсовета оформить, заявление написать или жалобу властям составить. Но чаще приходят просто посоветоваться, расспросить про последние новости, узнать, что в мире делается. Учитель на селе — главный просветитель. Андрей Михайлович к тому же обладал необычайно широким кругозором, так как в школе он преподавал едва ли не все предметы, кроме литературы, русского и иностранного языков. Каждый день он просматривал несколько газет, постоянно читал самые разные журналы — от специальных до литературных. Многие издания — и центральные (особенно «Комсомолку» в семье любили), и все местные — выписывал сам, да и школа в то время немало получала. Естественно, «Крестьянка» и «Пчеловодство» всегда под рукой лежали. По собственной инициативе ходил по домам и делился с соседями наиболее важными новостями. Его всегда ждали, даже в других деревнях, куда он ездил на лошадке. Так уж сложилось, что все эти селения были небольшими и располагались в местах, называемых в народе глухоманью. Что случись в распутицу — никуда не проедешь. К тому же в послевоенные годы в окрестных лесах развелось много волков. Однажды зимой наткнулся на них и Геннадий, когда бегал в соседнюю деревню с каким-то поручением отца. Только минул мельницу, стоявшую по пути, а они тут как тут, переходят заснеженное поле. Обошлось. Хищники эти нередко подходили вплотную к жилью и даже как-то задрали соседскую собаку. Не слишком людно вокруг, вот и обнаглели. Если даже Мымрино, самое крупное здешнее село, имевшее школу-десятилетку, насчитывало не более шестидесяти дворов, что тут о других говорить. К примеру, соседнее Гнездилово, где была семилетка, раза в два меньше, а отбившееся от него поселение хоть и называлось деревней Глотово, представляло собой, по сути дела, хутор с несколькими дворами.