Сергей Алексеев - Игорь Святославич

Странный, парадоксальный случай… Из этого парадокса проистекают многие сложности в жизнеописании Игоря Святославича. Ранние летописи, даже при их немногочисленности, вполне позволили бы составить связные биографии их главных персонажей: Всеволода Большое Гнездо, Рюрика Ростиславича, тех же Святослава Всеволодовича или Романа Мстиславича. Однако Игорь — не из их числа. Его биография, как она видна нам, — серия не слишком значимых для всей Руси (или значимых, но не слишком выделяющих самого Игоря) эпизодов. Вот князь участвует в усобице — чаще всего на вторых ролях, — а вот рубится с половцами в своем захолустном порубежье… Событие середины 1180-х годов — большая половецкая война, вылившаяся для Игоря в позорное поражение, — на время поставила его в центр русской истории. Но потом он вновь ушел на свои задворки, и даже его короткое пребывание под конец жизни на великокняжеском престоле в Чернигове прошло почти незаметно.

Какой же будет его биография? Она неизбежно становится описанием жизни не только Игоря. Жизни его крупного, но не всегда заметного вершителям судеб Руси удела. Жизни всей Руси в бурную и трагическую эпоху княжеских распрей и войн со Степью. Жизни дома Рюриковичей, считавших Русь своим общим достоянием — и год за годом раздиравших ее на части. Каждый из тех эпизодов, которые высвечивают роль Игоря в истории, по-своему достоин описания. Все они создают картину той эпохи, которая породила величественный и щемящий пафос «Слова». Может быть, в этом и есть некий смысл того, что в памяти людской остался именно Игорь Святославич Новгород-Северский — амбициозный, неудачливый, безрассудный. Один из тех многих, кто готов был положить голову за свою землю и свою славу, — и тем самым только приближал катастрофу, которая грянула над Древней Русью всего через три с половиной десятка лет после его смерти…

XII столетие от Рождества Христова — трагический век для Руси. Единое Киевское государство распалось почти на десяток независимых и враждующих уделов. Войны между Рюриковичами раз за разом охватывали русские земли. Князья «наводили» на родную страну наемных или союзных кочевников. Не раз и не два брат шел на брата, сын выходил из воли отца, а распрям между ближней родней и свойственниками не было числа. Все поучения и призывы мудрых политиков, духовных лиц, провидцев пропадали втуне. Русь будто спешила подготовиться к грядущей угрозе, пришедшей с востока в следующем веке, — но не к противостоянию ей, а к погибельному поражению.

Может быть, именно тогда Русь более всего была схожа с Западной Европой — краем постоянных междоусобных браней, сильных страстей и долгих личных счетов. Как ни странно, западноевропейская история Высокого Средневековья известна российской публике гораздо лучше, чем своя, благодаря, в том числе, десяткам классических романов. Наверное, для русских историков и писателей, сколь угодно романтически настроенных, в удельном периоде было нечто пугающее. «Слово о полку Игореве» — едва ли не единственная тема, касающаяся этих веков, которая удостаивалась постоянного и широкого, то есть не узкоспециального интереса. И в эпоху Российской империи, и в советские годы исследователи как будто старались особо не задерживаться в столетиях потрясения моральных норм и отсутствия цельного государства. Однако именно в такие эпохи, когда спадают цепи условностей, натура отдельных людей и всего народа проявляется ярче всего.

XII век — не только время усобиц. Это время, когда цивилизация Руси обретает собственное «я», перестает быть амальгамой из наследия древней племенной эпохи и облагораживающих византийских влияний. Прежде, в IX—XI столетиях, государство только строилось, зарождалась городская жизнь. Искренняя христианская вера, новая культура, славянская грамотность и книжность оставались принадлежностью крайне узкого слоя правящей элиты, и то поначалу не слишком твердого в восприятии новых начал. Для большинства же населения они оставались чуждыми, заемными, «греческими». В XII столетии Русь — страна уже христианская, при всех чертах двоеверия, столь ярко отразившихся в «Слове о полку Игореве». Православная вера, христианская культура стали своими. Памятники литературы X века нам неизвестны, в XI веке их единицы, в XII столетии только сохранившиеся насчитываются десятками. В едва родившихся городах по вчерашним окраинам строятся монументальные храмы — Успенские соборы во Владимире-на-Клязьме и Галиче, Михайловская церковь в Новгороде-Северском, Борисоглебский и Спасский соборы в Старой Рязани, Борисоглебский храм в Новгородке Литовском… Развивается русская иконопись. Помимо росписей стен соборов, до наших дней сохранились и некоторые иконы XI—XII веков, в основном новгородской и владимиро-суздальской школ: «Богоматерь Знамение», «Спас Нерукотворный», «Спас Златые Власы», ряд икон святого Георгия и др.