Вдумайтесь, что он говорит. Идет война. Вся страна работает на победу, двенадцатилетние дети по 12 часов стоят за станками. А партийцев оскорбляет, что их заставляют быть «диспетчерами» в работе на оборону, то есть выполнять те функции, для которых они и существовали в СССР. Они уже тогда хотели заниматься исключительно «партийной работой»: на митингах кричать, собрания проводить — и ничего не делать… Вот ведь сукины дети-то а?! Впрочем, за что суку обижать, собака — существо верное и честное…
…Таков был противник, с которым предстояло столкнуться Сталину в задуманных им реформах.
…Итак, в конце 40-х годов — это отмечают многие исследователи — он начал постепенно смещать центр тяжести от партии к Совету Министров. То есть от идеологии — к промышленности, от внеконституционного к конституционному органу управления государством.
Тринадцать лет не собирался партийный съезд. Почти перестали проводиться заседания Политбюро. Да и слова, что ЦК должен заниматься кадрами и пропагандой, принадлежат вовсе не Берия, а Сталину, об этом тоже есть свидетельства. Берия эти слова только повторил, и у него были на то основания.
А решающий бой Сталин дал партии в октябре 1952 года, на XIX съезде, том самом, на котором попросил освободить его от должности партийного секретаря. Учитывая, что он по-прежнему оставался председателем Совета Министров, нетрудно было догадаться, что это вовсе не означало намерения вождя уйти на пенсию. В таком случае, что же это значило?
Хотя Сталин и повторял все время: «партия, партия…», но партия без Сталина была ничем. Заседания Политбюро без него ничего не решали и ничем не руководили, кроме внутрипартийных дел. У нас был культ личности — то есть, культ и личность, а весь прочий антураж мог варьироваться. И партия без этой личности сразу стала бы просто общественной организацией. То есть просьба Сталина означала не его отставку, а отставку партии от руководства страной. А уж кому руководить, найдется и без секретарей…
Да и сама развернувшаяся впоследствии борьба с культом личности, кроме расправы с мертвым врагом, имела еще один смысл — да, кстати, именно так она и начиналась, этот смысл был не «еще одним», а изначальным, Сталина сюда приплели потом. Смысл был: сделать так, чтобы лидер никогда больше ие смог противопоставить себя партии. Те из читателей, кто вырос при социализме, должны помнить, что авторитет Генерального секретаря никогда не переходил определенных пределов. Он был уже не «вождем и учителем», а первым среди равных.
…Итак, на Пленуме ЦК, состоявшемся после съезда, Сталин попросил освободить его от должности секретаря ЦК. Писатель Константин Симонов, присутствовавший на этом съезде, вспоминал позднее:
«На лице Маленкова я увидел ужасное выражение — не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других… осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина…»
Это «ужасное выражение» трактуют так, словно Маленков боялся репрессий, того, что если отставка Сталина будет принята, то их всех ждет ужасная смерть. Да бросьте вы! Кого из ближайших соратников Сталин предал смерти? Да и при чем тут отставка? Что, перед расстрелом Тухачевского или Бухарина Сталин в отставку подавал? Что за персона такая Маленков, что для его ликвидации вождю надо было выйти из секретариата партии?
Нет, Маленков осознал другую угрозу: это был критический момент, партию пытались лишить власти и, по сути, будущего. Точнее, не саму КПСС, а, пользуясь терминологией Оруэлла, «внутреннюю партию», то есть партноменклатуру, партаппарат. И Сталин проиграл этот бой, покинуть ряды секретарей ЦК ему не дали. Он кое-чего добился, расширив состав высшего органа КПСС, Президиума ЦК, за счет людей из промышленности и партийного контроля, но главная задача не была решена. Партия коммунистов по-прежнему сидела на шее страны и народа, представляя собой смертельную опасность.
Почему это было опасно? Да очень просто. Возьмем директора завода. Это власть? Да, но и ответственность.
Директор отвечает за свои решения, вплоть до суда и тюрьмы. А возьмем секретаря обкома. Власть у него огромная, куда больше, чем у директора. Попробуй не послушайся — слетишь, ибо партия ведает кадрами. А кто будет отвечать в случае неудачи? Правильно, директор. Вплоть до суда и тюрьмы. Власть без ответственности. Вспомним, как Каганович на Пленуме говорил:
Читать дальше