Альберт Шпеер: Воспоминания

В соседнем помещении в Рейхсканцелярии я сформулировал «Директиву по осуществлению» приказа Гитлера о тотальных разрушениях от 19 марта 1945 г. Чтобы избежать дискуссий, я сначала даже не предпринял попытки отменить его. Я задержался только на двух моментах: «Осуществление приказа возлагается исключительно на инстанции и органы, находящиеся в подчинении рейхсминистра вооружений и военного производства. Инструкции по осуществлению с моего согласия издает рейхсминистр вооружений и военной промышленности. Он имеет право давать специальные указания рейхскомиссарам по вопросам обороны». 10 «». Таким образом, я снова оказался в обойме. Далее я добился от Гитлера формулировки, позволявшей, если речь шла о разрушении промышленных объектов, «достичь той же цели путем их парализации». Я, по-видимому, успокоил его, включив оговорку, что, по его указанию, буду отдавать приказ о полном разрушении наиболее важных заводов. Такое указание ни разу не поступило.

Гитлер поставил подпись карандашом, почти без обсуждения, сделав несколько поправок дрожащей рукой. О том, что он оставался на высоте положения, свидетельствовала поправка в первой фразе этой бумаги. Я сформулировал ее как можно более обще и хотел только зафиксировать, что эти мероприятия по тотальному разрушению преследуют исключительно цель «не допустить усиления боеспособности противника» вследствие использования им мощностей наших объектов и предприятий. Устало сидя за столом для карт в помещении, где проводились оперативные совещания, он собственноручно ограничил это замечание промышленными объектами.

Я думаю, Гитлеру было ясно, что теперь часть его намерений не будет осуществлена. В результате последовавшего за этим разговора мне удалось сойтись с ним на том, что «выжженная земля не имеет смысла для такого небольшого района, как Германия. Она может достигать своей цели лишь на больших пространствах, например, в России». Достигнутые по этому поводу соглашения я зафиксировал в протоколе.

Как и в большинстве случаев, Гитлер двурушничал: в тот же самый вечер он приказал главнокомандующим «довести до фантастической активности борьбу с оживившимся противником. При этом в данный момент интересы населения не могут играть никакой роли». 11 «»

Уже через час я собрал всех имевшихся в моем распоряжении связных-мотоциклистов, автомобили, вестовых, задействовал типографию и телетайп, чтобы использовать свою вновь обретенную власть для того, чтобы остановить уже начавшиеся разрушения. Уже в четыре часа утра я рассылал свои инструкции по осуществлению приказа, даже не получив визу Гитлера, как это было условлено. Без стеснения я вернул законную силу всем своим директивам о сохранности промышленных объектов, электростанций, газовых заводов и насосных станций, а также предприятий пищевой промышленности, которые Гитлер объявил недействительными 19 марта. Для тотальных разрушений в промышленности я предусматривал специальные постановления, так и не последовавшие. Не получив от Гитлера полномочий, я тем не менее в тот же день распорядился, что, поскольку строительные отряды «Организации Тодт» «подвергаются опасности окружения противником», необходимо отправить от 10 до 12 эшелонов с продовольствием в районы, находящиеся в непосредственной близости от окруженной со всех сторон Рурской области. С генералом Винтером из оперативного штаба вермахта я договорился о директиве, имевшей целью остановить мероприятия по подрыву мостов, которому, однако, воспротивился Кейтель; с обергруппенфюрером СС Франком, в ведении которого находились склады обмундирования и продовольствия вермахта, я договорился о раздаче запасов гражданскому населению. Мальцахер, мой представитель в Чехословакии и Польше, должен был не допустить уничтожения мостов в Верхней Силезии. 12 «».

На следующий день я встретился в Ольденбурге с Зейсс-Инквартом, генеральным комиссаром Нидерландов. По пути туда я во время одной из остановок впервые потренировался в стрельбе из пистолета. Неожиданно для меня сразу после неизбежных вводных фраз Зейсс-Инкварт тут же согласился открыть путь противнику. Он не хотел разрушений в Голландии, хотел предотвратить планируемое Гитлером затопление больших площадей. В таком же согласии я расстался с гауляйтером Гамбурга Кауфманом, к которому я заехал на обратном пути из Ольденбурга.

По возвращении 3 апреля я, кроме того, немедленно запретил подрыв шлюзов, плотин, запруд и мостов через каналы 13 «». На поступавшие все чаще срочные телеграммы с запросами о специальных приказах, касающихся уничтожения промышленных объектов, я неизменно отвечал распоряжением ограничиться парализацией их деятельности 14«».