С.Ш.
В середине лета 1896 года я познакомился с Толстым. В то время в Нижнем Новгороде проходила Национальная выставка [1] Национальная выставка — имеется в виду XVI Всероссийская промышленная и художественная выставка, проходившая с невиданным размахом в Нижнем Новгороде с 28 мая (9 июня) по 1 (13) октября 1896 г. под патронатом Николая II.
. Все лето продавались недорогие экскурсионные билеты на поезда и пароходы; иностранным корреспондентам выдавали бесплатные трехмесячные билеты, позволявшие владельцам путешествовать в первом классе по всем железнодорожным линиям страны. Итак, мне представилась возможность со вкусом удовлетворить Wanderlust [2] Wanderlust — жажда странствий (нем.).
— раньше со мной такого не бывало. Я приобрел маленький русский самоучитель Бедекера, заручился рекомендациями в Санкт-Петербурге и отправился в Россию, собираясь провести неделю в полях — или на любой работе, для какой я мог сгодиться — в Ясной Поляне, на ферме графа Толстого, чье имение располагалось милях в ста пятидесяти к югу от Москвы. Признаться, я сомневался, выдадут ли мне бесплатный билет. Друзья в Санкт-Петербурге любезно помогли мне его получить, я выехал в Москву и до исхода лета успел побывать в сотнях других городов и деревень в различных областях империи. Зная около двухсот пятидесяти русских слов и располагая паспортом, свободой передвижения по железной дороге и не более чем 75 долларами, я до возвращения в Берлин проделал примерно двадцать пять тысяч миль. На гостиницы я не тратился, поскольку ночевал в поездах. Первый класс на железной дороге включает спальное место. Когда близилась ночь, я преспокойно занимал постель в каком-нибудь поезде дальнего следования и таким образом мог выспаться. По утрам я выходил и осматривал окрестности либо продолжал путь в поезде. Ночуя в спальных выгонах, я также экономил на паспортном сборе в гостиницах, что в России для завзятого путешественника выливается в немалые расходы. Обедал я на вокзалах, где имеются лучшие из известных мне железнодорожных ресторанов. Но несмотря на подобную экономию, достопримечательности и разъезды, по окончании каникул я был искренне рад вернуться в Германию и затем на протяжении многих месяцев счастливо держал Wanderlust в узде.
Самые любопытные национальные черты России, безусловно, явил мне граф Толстой. Царь, музеи, дворцы, громадные поместья, величественные и темные мужики — люди и предметы занимательные, но они не сумели овладеть моим воображением настолько сильно, как этот романист с претензией на филантропию. До встречи с Толстым, должен сказать, я не читал ни единого его романа; мои представления о толстовском альтруизме были весьма туманны. Одним словом, мыслил я подобно людям, никогда не бывавшим в России и не видевшим Толстого; узнав, что вы там бывали и встречались с ним, они немедленно спрашивают: «Скажите-ка, положа руку на сердце, лицемер он или нет?»
Основываясь на недолгом знакомстве с ним, я должен решительно, раз и навсегда заявить, что никогда он не был лицемером — ни в то время, когда предавался всем мыслимым порокам, ни теперь, когда пытается отвратить других от своего греховного примера. Вот ведь странно: человек стремился испытать все дьявольские искушения, теперь же отказывается от них и уверяет, что с него довольно, пытается наставить других на лучший путь — и в умы тысяч тотчас закрадываются сомнения: имеет ли он право утверждать, что познал все соблазны, и должно ли прочим избегать того, что испробовал он?
В 1896 году в Ясной Поляне я увидел хорошо сохранившегося пожилого джентльмена с запавшими серыми глазами под нависшими кустистыми бровями; он чуть горбился, неся на плечах, если память мне не изменяет, тяжесть почти семидесяти прожитых лет. На нем была простая крестьянская одежда, о которой ходило столько глупых разговоров. Однако в России любой, кто живет в деревне, с приходом лета надевает одежду, по форме и покрою напоминающую одеяние мужика. В теплые месяцы главное различие между нарядом мужика и его хозяина состоит в том, что одежда последнего чиста.
Не скрою, Ясную Поляну я в первую очередь решил посетить как журналист [3] Посетить как журналист — визиту Флинта в Ясную Поляну способствовал близкий друг и издатель Толстого, лидер толстовства В. Г. Чертков, к которому обратился с соответствующей просьбой пастор англо-американской церкви в Петербурге А. Фрэнсис (см. Опульская Л. Д., Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1892 по 1899 год. М., 1998, с. 212).
. Да и в целом поездка в Россию была предпринята ради «подходящих» новостей для нью-йоркской газеты. Бесплатный проезд по железной дороге позволял быстро добираться к местам «событий», а также собирать материалы для более «пространных» очерков. Во всяком случае, получив билет корреспондента, я рассудил, что он открывает передо мной волшебные журналистские горизонты. Попади этот билет в другие руки, быть может, так и случилось бы — однако мои «подходящие» статьи, как позднее выяснилось, ожидал лишь скромный успех. Мой опыт (не вдаваясь в рассуждения о даровании, репутации и связях) свидетельствует, что европейские «темы» не пользуются особым спросом в Соединенных Штатах. Среднему писателю едва ли удастся прокормить себя подобными статьями, даже если он ограничится овощным рационом. Нашим редакторам, как правило, требуются американские «темы». Только в самые последние годы они стали обращать некоторое внимание на службы иностранных новостей, но делом отбора и распространения фактов по-прежнему заняты любители сенсаций, зачастую столь же беспринципные, сколь и бесталанные.
Читать дальше