Нина Соболева - Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий

С удовольствием прошлась по улице Красных Зорь. Я люблю эту улицу, но получалось так, что я по ней только ездила на трамвае. А тут шла не спеша, разглядывала людей, дома, даже во двор дома, где жил Киров, заглянула. Дом этот отремонтирован, и скоро здесь откроют музей Кирова. На площади Льва Толстого мне очень нравится здание банка, похожее на старинную крепость. В саду имени Дзержинского сделала еще одну остановку — посидела на искривленном стволе плакучей ивы, их тут много на берегу Невки. Неподалеку трамваи, машины, а здесь тишина, стрекозы кружатся, будто не в городе, а где-нибудь в деревне. И даже хорошо, что этот парк неухоженный, с заросшими дорожками, и в нем можно посидеть на травке.

Потом прошла по запутанным улочкам между дач и домов отдыха Кировских островов и оказалась возле Елагина дворца ЦПКО. И только здесь почувствовала, как устала. Нашла скамеечку в тени, рядом с теннисной площадкой, и решила, что буду сидеть здесь до полного отдохновения. Но уже через полчаса я забыла про усталость. Дело в том, что в теннис сначала играли двое мужчин и, видать, оба хорошие мастера — наблюдать игру было очень интересно. Потом один ушел, а другой стал отрабатывать удары возле стены спортпавильона. И так у него это ловко получалось, что и мне очень захотелось попробовать. Он заметил это и предложил мне ракетку. Сначала я очень волновалась и у меня плохо получалось, а потом все лучше и лучше — звонко так мячик ударяет: Звон! Дон! Гон! (ракетка — стена — асфальт). И снова: Звон! Дон! Гон!

Так мне это понравилось, что я и про усталость забыла и уже жалела, что нет второй ракетки, и мы не можем поиграть вдвоем. А дяденька этот (еще не старый, лет 25–27, наверное) начал уже мне всякие приемы показывать: «Левый удар бери!», «Правый!», «Режь боковым!», зовут его Илья Николаевич, но просил называть без отчества, по имени только. Он сказал, что у меня есть быстрота реакции и «прыгучесть». И сказал, что если я хочу, то могу приходить сюда тренироваться. Он здесь бывает через день. Мне, конечно, очень хотелось бы научиться играть (вспомнилось, как в Левашово играли взрослые вечерами в теннис и так же звонко стук мяча о ракетку раздавался). Но у меня нет ракетки, а купить ее трудно и дорого. Илья сказал, что у него дома есть старенькая, в ней только сетку нужно починить, и он может отдать ее мне. Я согласилась (с ним как-то очень легко сразу, будто мы одного возраста и давно знакомы). Он дал мне свой телефон, чтоб я позвонила ему на следующей неделе, предупредила, когда приеду, и он тогда принесет мне ракетку. В следующую неделю он работает с утра и поэтому тренировка может начаться часов в пять. А сегодня он занимался с утра, так как идет на работу во вторую смену. И тут он заспешил, и я тоже решила ехать домой. Пошли вместе к центральному входу Парка. Илья купил эскимо, а оно растаяло, и мы смеялись, что все пальцы были липкие и пришлось руки в пруду мыть. Он инженер-электрик. Спросил меня про родителей, про то, есть ли сестры, братья, и посочувствовал, что я одна. А у него младшая сестра, и он ее очень любит. Потом про институт заговорили. Он думал, что я уже студентка. Похвалил авиационный. Я сказала, что боюсь экзаменов по физике и немецкому. Он сказал, что по физике мог бы со мной позаниматься, а его мама всю жизнь немецкий преподавала и тоже могла бы помочь. Разумеется, я отвергла эти предложения, а он сказал: «Ну и напрасно. Себя хвалить не стану, а мама у меня действительно умеет быстро обнаружить пробелы в знании языка и найти способы их быстрого преодоления. Да и человек она легкий — она всем нравится». Наверное, он прав и говорил от души, но я все равно как-то не могла согласиться на такую помощь.

Мы сели на трамвай, Илья Николаевич живет близко от ЦПКО — угол Большого и Введенской, и когда мы уже подъезжали к остановке, он вдруг начал уговаривать меня зайти к ним пообедать: «Вот познакомишься с мамой и сама увидишь, что все гораздо проще, чем тебе кажется. И кроме того, у нас сегодня окрошка! Ну, решайся!». И так мне захотелось согласиться! И так я сразу поверила в то, что мама у него очень хорошая и что она ничуть не осудит меня за то, что я, незнакомая еще вчера, вдруг пришла к ним «на окрошку». И окрошки очень захотелось… Но я мужественно сказала «Нет!» сама себе, а Илью Николаевича поблагодарила и сказала, что позвоню на следующем неделе.

С тем и расстались. А когда проезжала мимо дома угол Введенской и поглядела на окна угловой квартиры над гастрономом, то вдруг ясно поняла, что этот дом может быть моим домом. И что все это зависит только от меня… И что я понравилась этому человеку, и не «просто так» понравилась, а серьезно. И в зависимости от того, захочу продолжить это знакомство или нет, так и сложится моя дальнейшая судьба. И так теперь будет всегда. И мне стало страшно. И стало радостно — я сама должна буду решать, по какой дороге мне идти. И если уж ошибусь, пенять будет не на кого, только на саму себя. (А где-то я читала, что, возможно, не человек выбирает судьбу, а судьба выбирает человека…). Еще не знаю, позвоню ли я Илье Николаевичу, но знаю, что он позвонит мне.