Виктор Мануйлов - Летопись жизни и творчества М. Ю. Лермонтова

ЦГАЛИ; ср.: ЛН, т. 45–46, 1948, с. 656. Факсимиле: там же, с. 655.

18 или 19 апреля.Лермонтов был у Николая Николаевича Анненкова.

Лермонтов , АН СССР, т. VI, письмо № 48, с. 458.

19 или 20 апреля.Письмо Лермонтова из Москвы к Е. А. Арсеньевой в Петербург.

« … я в Москве пробуду несколько дней, остановился у <���Дмитрия Григорьевича> Розена; Алексей Аркадич здесь еще; и едет послезавтра. Я здесь принят был обществом по обыкновению очень хорошо — и мне довольно весело; был вчера у Николая Николаевича Анненкова и завтра у него обедаю; он был со мною очень любезен».

Лермонтов , АН СССР, т. VI, письмо № 48, с. 458.

20 апреля.Надпись гр. Е. П. Ростопчиной на обложке сборника «Стихотворения графини Е. Ростопчиной. Изд. типографии Фишера, СПб., 1841»: «Михаилу Юрьевичу Лермонтову, в знак удивления к его таланту и дружбы искренней к нему самому. Петербург, 20 апреля 1841 г.».

ИРЛИ, Библиотека, 22 6/ 63; Описание ИРЛИ, с. 167.

20 апреля.Лермонтов был уже в Москве, и Ростопчина знала об этом. Следовательно, книга была вручена кому-то из близких поэту лиц для передачи. На кожаном корешке этого экземпляра обозначены тиснением инициалы «В. Ж.». Не была ли эта книга в библиотеке В. А. Жуковского до поступления ее в Лермонтовский музей Николаевского кавалерийского училища (в 1911 г.)?

Около 20 апреля.Встреча Лермонтова с Ю. Ф. Самариным.

Запись в дневнике Ю. Ф. Самарина: «Лермонтов снова приехал в Москву. Я нашел его у Розена. Мы долго разговаривали, он показывал мне свои рисунки. Воспоминания Кавказа его оживили. Помню его поэтический рассказ о деле с горцами, где ранен Трубецкой … Его голос дрожал, он был готов прослезиться. Потом ему стало стыдно, и он, думая уничтожить первое впечатление, пустился толковать, почему он был растроган, сваливая все на нервы, расстроенные летним жаром. В этом разговоре он был виден весь. Его мнение о современном состоянии России (дальше перевод с французского: „Хуже всего не то, что известное количество людей терпеливо страдает, а то, что огромное количество страдает, не сознавая этого“ <���затем снова по-русски>. Вечером он был у нас. На другой день мы были вместе под Новинским».

ЛБ, Отдел рукописей, архив Самариных; Ю. Ф. Самарин , Сочинения, т. XII, М., 1911, с. 56; Щеголев , вып. II, с. 162.

20 или 21 апреля.Лермонтов и Ю. Ф. Самарин ездили под Новинское на народные гулянья, устроенные в связи с ожидавшимся приездом в Москву Николая I и всей царской семьи.

Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова, сб. I, с. 119.

Между 17 в 23 апреля.Встреча Лермонтова в Москве с немецким поэтом и переводчиком Ф. Боденштедтом.

«В один пасмурный воскресный или праздничный день мне случилось обедать с Павлом Олсуфьевым во французском ресторане … „А, Михаил Юрьевич!“ — вдруг вскричали двое-трое из моих собеседников при виде только что вошедшего молодого офицера, который слегка потрепал по плечу Олсуфьева, приветствовал молодого князя словами: „Ну, как поживаешь, умник!“, а остальное общество коротким: „Здравствуйте“. У вошедшего была гордая, непринужденная осанка, средний рост и необычайная гибкость движений. Вынимая при входе носовой платок, чтобы обтереть усы, он выронил на паркет бумажник или сигарочницу и при этом нагнулся с такой ловкостью, как будто бы он был вовсе без костей, хотя судя по плечам и груди у него должны были быть довольно широкие кости.

«Гладкие, белокурые, слегка вьющиеся по обеим сторонам волосы оставляли совершенно открытым необыкновенно высокий лоб. Большие, полные мысли глаза, казалось, вовсе не участвовали в насмешливой улыбке, игравшей на красиво очерченных губах молодого офицера.

«Очевидно, он был одет в парадную форму. У него на шее был небрежно повязан черный платок; военный сюртук без эполет был не нов и не до верху застегнут, и из-под него виднелось ослепительной свежести белье.

«Мы говорили до тех пор по-французски, и Олсуфьев, говоря по-французски, представил меня вошедшему. Обменявшись со мною несколькими беглыми фразами, он сел с нами обедать … После того как Лермонтов быстро отведал несколько кушаньев и выпил два стакана вина (при этом он не прятал под стол свои красивые, выхоленные руки), он сделался очень разговорчив, и, надо полагать, то, что он говорил, было остроумным и смешным, т. к. слова его несколько раз прерывались громким смехом … Я заметил только, что остроты его часто переходили в личности; но, получив несколько раз меткий отпор от Олсуфьева, он счел за лучшее избирать мишенью своих шуток только молодого князя <���А. И. Васильчикова>.