Павел Висковатый - М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество

Странное желание объяснять сходство, происходящее от тождественности натуры и обстоятельств, подражанием. А, между тем, это мнение, сильно распространенное критиками, утвердилось в обществе.

С самой юности рассудок Лермонтова уклонялся от обычного пути людей. Он смотрел на землю иными, не их глазами. Их честолюбие было не его честолюбием; их интересы и цели были чужды ему; иные были радости и печали; иные, не всем свойственные ощущения волновали его. Но разъяснить себе состояние духа, выбраться из хаоса, выработать ясное понимание и миросозерцание юноша не мог: да они и не вырабатываются; требуется еще и выстрадать их, а для этого надо много видеть, много переиспытать — надо жизнь перейти. Молодой поэт чувствовал только над собой что-то роковое. Он испытывал власть судьбы. Он вперед, так сказать, теоретически, изведывал жизнь и страдание с самого детства. Он страдал более, чем жил. Ему мучительно хотелось выбраться из хаоса мыслей, ощущений, фантазий. Ранняя любовь, непонятая и оскорбляемая в чуткой душе, заставила ее болезненно воспринимать и корчиться оттого, что почти незаметно пережито было бы другим; он бросился в крайность, зарылся в неестественную, напускную ненависть, которая питала в нем сатанинскую гордость. И эта сатанинская гордость, опять-таки, искусственно прикрывала самую нежную, любящую душу. Боясь проявления этой нежной любви, всегда приносившей ему непомерные страдания, поэт набрасывает на себя мантию гордого духа зла. Так иногда выносящий злейшую боль шуткой и сарказмом подавляет крик отчаяния, готовый вырваться из глубины растерзанного сердца.

Привыкший музе и бумаге вверять свои чувства и проверять свои думы и ощущения своими поэтическими произведениями, Лермонтов стремился в своих творениях разъяснять самого себя, вылить в звуках то, что наполняло его душу. Такие натуры, не находя отклика в людях, глубоко сочувствуют природе, всему миру физическому. И посмотрите, какое большое место занимают явления природы во всех творениях Лермонтова и как все герои его любят ее.

Самым совершенным произведением этого периода, то есть четырех лет, проведенных в университетском пансионе и университете, является, конечно, поэма «Измаил-Бей».

Он тоже еще ребенком любил:

Природы дикой пышные картины,

Разлив зори и льдистые вершины,

Блестящие на небе голубом.

Но к этому произведению Лермонтов подошел не тотчас. Мы можем проследить целый ряд поэм, в которых заметим множество общих черт, ситуаций, характерных строф, так целиком и переходивших из одного произведения в другое.

Лермонтов имел с Байроном еще и то общее, что он долго занимался своим характером и в произведениях своих, изображая разные его стороны. «Байрон, — говорит Пушкин, — во всю жизнь свою понял только один характер — свой собственный». Я бы сказал не «понял», а «выставлял или изучал». Лермонтов, как увидим позднее, стал вырываться из заколдованного круга субъективных чувствований и впечатлений. Но в рассматриваемые годы он весь еще был поглощен хаосом субъективных ощущений, и борьба с собой и окружающим выбивалась на свет, к ясности сознания, посредством поэтического творчества, которое в эти годы было чрезвычайно богато. Лермонтов творил, вероятно, с неимоверной быстротой, если судить по количеству всего, что было им писано в бытность в университете. Над каждым произведением отдельно он, по-видимому, тогда работал недолго. Закончив произведение, он к нему возвращался редко, не исправлял его, а недовольный, принимался за новое, перенося в него главные моменты, черты характеров и описание природы. Вот почему мы вновь и вновь, в произведениях его, наталкиваемся на те же строфы и мысли, только в новой группировке. Так, в трех поэмах «Литвинка», «Аул Бастунджи» и «Каллы» встречаются места, затем перешедшие целиком или в видоизменениях в «Демона», «Измаил-Бея», «Хаджи Абрека», «Боярина Оршу», «Беглеца», «Мцыри» и проч. Самая большая из этих поэм «Аул Бастунджи» писана немного раньше «Измаил-Бея». «Измаил-Бей» окончен, как гласит пометка самого поэта на рукописи, 10 мая 1832 года. Следовательно, «Аул Бастунджи» писан в 1831 году и разве что закончен в первой четверти следующего года. Многие картины, мысли и целые строфы из «Аула Бастунджи» перенесены поэтом в «Измаил-Бея». Так, рождение Измаил-Бея описывается совершенно так же, как рождение Селина в «Ауле Бастунджи». Картина выползающей одинокой змеи, так часто затем употребляемая поэтом позднее и в «Демоне», и в «Мцыри», является впервые в «Ауле Бастунджи». Здесь же в первый раз встречаем мы мысль, выраженную в знаменитой черкесской песне из поэмы «Измаил-Бей»: