Александр Владимирский - Распутин. Правда о «Святом Чорте»

Что им завидовать! У них как у худого еврея какой-нибудь гнилой товар, да подкрашен или подлажен. Хвать, а его и нет, то есть деньги заплатил, а пользы не получил. Вот их радость – как надежды на весенний лед. У них едет только пышное платье, а душа во мраке. Но действительно не у каждого так бывает: «порфира не погубит, а рубище не вознесет», но на все нужно умение и опыт. Всегда нужно себя в одежде унижать и считать себя низким, но не на словах, а духом действительно».

Распутин пешком ходил из Сибири в Киев, а впоследствии совершил паломничество на Афон и в Иерусалим. Во время странствий Григорий сам начал поучать верующих (через несколько лет были изданы сборники его поучений). Распутин никогда не имел духовного сана и никогда не учился ни в какой школе. Он самостоятельно, с большим трудом, освоил чтение и письмо, а также основы счета, обучившись грамоте во время странствий, но так до конца жизни остался малограмотным. Писал Григорий Ефимович с множеством ошибок, а читал по слогам. Он наизусть знал Евангелие, но относительно чистоты его православия имелись серьезные сомнения, поскольку Распутина все время обвиняли в уклонении в «хлыстовство».

Согласно полицейскому описанию, Распутин выглядел так: «Телосложения – обыкновенного; цвет волос – светлый шатен; лицо продолговатое; нос – умеренный; борода – кружком, темно-русая; тип – русский».

Судя по всему, Распутин достаточно рано познал лиц противоположного пола. Матрена Распутина вспоминала: «Полового вопроса в русских деревнях не существовало. Добавьте к этому картины, свидетелями которых деревенские жители всех возрастов становились, наблюдая за любовными играми животных.

Все деревенские жители рано приобретают познания о физической стороне отношений между мужчинами и женщинами. Покровское не составляло исключения. Достаточно сказать об обычае устраивать общие купания в Туре. При этом в воду погружались в первозданном виде, а потом так же обсыхали. Хотя глазение считалось серьезным проступком, все всё видели. Остальное представить было не так уж трудно.

Тем, кто не сталкивался с этим обычаем, он может показаться безнравственным, но я могу засвидетельствовать, что в нем нет ничего, что способно было бы вызвать смущение. И он никогда не становился причиной непристойного поведения.

Так что и для отца особых тайн в этом отношении не было. Но тогда его совершенно не трогало все это».

Старшая дочь Распутина приводит историю, будто бы случившуюся с отцом в возрасте 16 лет, когда он впервые приехал в Тюмень, чтобы продать хлеб. Эта история должна была, очевидно, объяснить, почему Григорий Ефимович издевался над женщинами-аристократками, хотя независимых подтверждений ее достоверности нет, как и многих других событий в биографии Распутина: «Однажды на главной улице Тюмени отец увидел выходящую из мастерской с вывеской «Модистка» «невиданную красоту»: стройная фигура, белокурые волосы выбиваются из-под вуали, одета в лиловое шелковое платье с маленьким турнюром.

Объектом обожания оказалась госпожа Кубасова – скучающая жена старого богатого мужа. Кокетка, которой польстило восхищение мужика. И это при том, что она его и за человека-то не считала.

С ним можно поиграть, решила она.

Ирина Даниловна специально стала приезжать к городским воротам, ища встречи с парнем.

И вот как-то, когда коляска барыни поравнялась с возом отца, из экипажа высунулась служанка и сказала:

– Госпожа велела передать: через час ты должен сидеть на ограде имения Кубасовых напротив черного хода.

Бедный, бедный отец! Если бы он знал, что было ему уготовано.

Ясно, что через час он сидел на ограде поместья, на одной из лужаек которого могло поместиться все хозяйство Распутиных. В дверях появилась уже знакомая ему служанка, и по ее знаку отец перебрался во двор. Оттуда – в летний домик.

Увидев предмет своего обожания так близко, он остолбенел. По представлением деревенского парня, она была голая. Не считать же платьем нечто, почти полностью открывающее грудь и плечи. Голова пошла кругом.

Она улыбалась ему ободряющей улыбкой. Хотя каждой каплей крови он рвался вперед, все мышцы сковал благоговейный страх. Быстро догадавшись о его состоянии, она с видимой готовностью распахнула объятия. Повинуясь, он с трудом двигался. Очутившись в объятиях почти божества, отец погрузился в самое настоящее блаженство. Он не имел представления о духах и ароматических притираниях.