Александр Владимирский - Распутин. Правда о «Святом Чорте»

После архимандрит позвал отца к себе.

Отец рассказал Иоанну о себе все. «Как на духу». Впрочем, он и воспринимал происходящее как продолжение исповеди, начатой еще в храме во время службы.

Разумеется, рассказал и о явлении Казанской Божьей Матери, о смутных догадках, наполнивших его после этого. Рассказал о том, что пришел в Петербург как бы не по своей воле:

– Вело меня сюда…

Архимандрит слушал отца, не перебивая. Когда отец закончил говорить, спокойно сказал:

– Бог привел, значит, так тому и быть.

У отца вырвался вопрос:

– Чему быть?

Архимандрит так же серьезно ответил:

– А что Бог даст, тому и быть. Его слушай, он вразумит».

Священномученик протоиерей Философ Орнатский, настоятель Казанского собора в Санкт-Петербурге, описывал в 1914 году, через шесть лет после смерти Иоанна Кронштадтского, его встречу с Распутиным: «О. Иоанн спросил «старца»: «Как твоя фамилия?» И когда последний ответил: «Распутин», сказал: «Смотри, по фамилии твоей и будет тебе».

Заметим, что о. Иоанн не был одинок в негативной оценке дел и личности Распутина. Его критиковали и другие представители духовенства, в том числе и настоящие старцы. В частности, схиархимандрит Гавриил (Зырянов), старец Седмиезерной пустыни, очень резко высказывался о Распутине: «Убить его, что паука: сорок грехов простится…»

Стоит отметить, что о. Иоанн Кронштадтский в конце жизни весьма критически относился к царствующему императору, особенно после проигрыша Русско-японской войны и Октябрьского манифеста, ограничившего самодержавие. В «Предсмертном дневнике» о. Иоанн писал: «Не скорби безутешно о злополучии отечества, о проигранных войнах… о потере военных кораблей… о громадных потерях государства от поджогов… Скорби о том, что ты плохо подвигаешься к отечеству нетленному, вечному, на небесах уготованному, что сердце твое далеко от Бога. Земное отечество страдает за грехи царя и народа, за маловерие и недальновидность царя, за его потворство неверию и богохульству Льва Толстого и всего так называемого образованного мира министров, чиновников, офицеров, учащегося юношества. Молись Богу с кровавыми слезами о общем безверии и развращении России… Господи, да воспрянет спящий царь, переставший действовать властью своею; дай ему мужество, мудрость, дальновидность».

Не исключено, что в начале знакомства о. Иоанн действительно привечал Распутина, видя в нем истинного «старца». Однако в дальнейшем близость Распутина к царской семье, где он лишь укреплял Николая II в его слабости, равно как и развратный образ жизни Григория Ефимовича, оттолкнули от него о. Иоанна, который и осудил его в конце жизни.

Распутин сам похвально отзывался об Иоанне Кронштадтском в своей книге 1915 года, но поскольку это было уже после смерти о. Иоанна, сейчас нельзя уже с уверенностью сказать, как именно относился о. Иоанн к Распутину в конце жизни. Но, во всяком случае, публично он «старца» никогда не осуждал.

1 ноября 1905 года император Николай II среди прочего записал в своем дневнике: «В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим – Григорием из Тобольской губ. Вечером укладывался, много занимался и провел вечер с Аликс».

Это было первое знакомство императора со «старцем». Упоминание присутствовавших при этом княгинь-черногорок доказывает, что именно они представили Распутина царской семье.

По мнению князя Николая Давидовича Жевахова, бывшего товарища обер-прокурора Святейшего Синода, «неизбалованный любовью общества, видя вокруг себя измену и предательство, тяготясь придворною сферою, с ее ложью и лукавством, государь сразу же проникся доверием к Распутину, в котором увидел прежде всего воплощение русского крестьянства, какое так искренно и глубоко любил, а затем и «старца», каким его сделала народная молва. Такому впечатлению способствовала, конечно, и манера Распутина держать себя. Я подчеркивал уже эту манеру, когда говорил, что Распутин совершенно не реагировал на окружающую обстановку, которая нисколько его не связывала, и держал себя совершенно свободно, не делая различия между людьми».

Распутин прежде приобрел влияние на Александру Федоровну тем, что облегчал страдания цесаревича Алексея, больного гемофилией. Николай II и Александра Федоровна искренне уверовали, что молитвы «старца» могут облегчить страдания наследника. По словам секретаря Распутина Арона Симановича, «с первой же встречи с царевичем он отнесся к больному мальчику с особенной предупредительностью. Он владел даром влиять на людей успокаивающим образом. Его спокойствие и уверенное обращение сильно влияли на людей. Его особенное искусство воздействовать на больных сразу поставило его в надлежащее положение у кровати страдающего мальчика.