Константин Симонов - Дни и ночи

- Тише,- сказал Востриков,- выдернете еще.

- Ничего.

Пристроив гранаты, Сабуров отстегнул неудобную треугольную немецкую кобуру, положил ее рядом с автоматом, а парабеллум засунул под ватник, за пазуху.

- Угощал на дорогу? - мигнул Востриков в сторону двери, за которой находился Проценко.

- Нет.

- Что же это он?

- Не знаю.

Сабуров пожал руку Вострикову и вышел.

- Востриков! - крикнул Проценко.

- Слушаю вас.

- Что вы там копались?

- Капитан Сабуров собирался.

- Чего он собирался?

- Автомат оставил, гранаты у меня взял.

- Ну ладно, иди.

Проценко задумался. По правде говоря, он посылал Сабурова не только потому, что Сабуров мог на крайний случай заменить Ремизова, но еще и потому, что Сабуров уже раз наладил ему связь с армией, и у Проценко было чувство, что именно Сабуров должен и на этот раз дойти и сделать. И хотя было очевидно, что сделать это нелегко, Проценко верил в удачу. Он сидел за столом и подробно обдумывал предстоящее. Вернется ли Сабуров или, оставшись там за командира полка, пришлет кого-нибудь сюда, все равно, так или иначе, эти триста метров обрыва, на которые выскочили немцы, надо брать обратно. Проценко позвал к себе начальника штаба, и они с карандашом в руках подсчитали, сколько у них осталось людей на сегодняшнюю ночь. Еще две недели назад цифра эта испугала бы Проценко, но сейчас он уже так привык к собственной бедности, что ему после подсчета показалось- все еще не так плохо. Он не знал, как обстояло дело у Ремизова, но здесь в двух полках сегодня были даже меньшие потери, чем следовало ожидать.

Чем же, какими силами отбивать берег? О том, чтобы целиком снять с позиций хотя бы один батальон, не могло быть и речи: надо было вытягивать людей отовсюду, из каждого батальона, и создать к завтрашней ночи сборный штурмовой отряд. Только так, другого выхода не было.

- Как вы решили, товарищ генерал? - спросил начальник штаба.

Проценко взял листок бумаги и подсчитал состав отряда.

- Вот,- сказал он,- здесь написано, по скольку человек откуда взять. За ночь выведи людей сюда в овраг. Днем сколотим их, подготовим, а завтра ночью, будем живы, отберем берег.

Проценко был мрачен. Его лицо ни разу не осветила обычная хитрая улыбка.

- Подпишите донесение в штаб армии.- Начальник штаба вынул из папки бумагу.

- О чем донесение?

- Как всегда, о событиях.

- О каких событиях?

- О сегодняшних.

- О каких?

- Как о каких? - с некоторым недоумением и раздражением переспросил начальник штаба.- О том, что немцы к Волге вышли, о том, что Ремизова отрезали.

- Не подпишу,- сказал Проценко, не поднимая головы.

- Почему?

- Потому что не вышли и не отрезали. Задержи донесение.

- А что же доносить?

- Сегодня ничего.

Начальник штаба развел руками.

- Знаю,- сказал Проценко.- За задержку донесения на сутки беру ответственность на себя. Отобьем берег и донесем все сразу. Если отобьем, нам это молчание простят.

- А если не отобьем?

- А если не отобьем,- сказал Проценко с обычно ему не присущей мрачной серьезностью,- некого будет прощать. Я сам поведу штурмовой отряд. Понятно? Что смотришь, Егор Петрович? Думаешь, ответственности боюсь? Не боюсь. Не боялся и не боюсь. А не хочу, чтобы знали, что немцы еще и здесь на берег вышли. Не хочу. Я в штаб армии сообщу, из штаба армии - в штаб фронта, из штаба фронта - в Ставку. Не хочу. Это же на всю Россию огорчение. Все равно, если сообщу, скажут: "Отбивай, Проценко, обратно". И ни одного солдата не дадут. Так я лучше сам, без приказов, отобью. Все огорчения на одного себя беру. Понимаешь?

Начальник штаба молчал.

- Если понимаешь - хорошо. А не понимаешь - как знаешь. Все равно будешь делать так, как я тебе приказал. Все. Иди выполняй.

Проценко вышел из блиндажа. Ночь была темная, свистел ветер, и шел крупный снег. Проценко посмотрел вниз. Там, в просвете между развалинами, видна была замерзавшая Волга. Отсюда, сверху, она казалась неподвижной и совсем белой. На земле, кое-где в ямках, уже плотно лежал падавший весь день снег. Правее по берегу хлопали минометы.

Проценко подумал о Сабурове, который сейчас, наверное, уже полз там, и невольно поежился.

В той роте, которая стояла на берегу, Сабуров взял автоматчика и с ним вместе добрался до одиноко высившихся впереди развалин, куда уже ночью был выдвинут крайний пулемет и откуда надо было спускаться прямо к Волге и ползти мимо немцев.

Командир роты предложил ему взять с собой автоматчика до конца, до Ремизова, но Сабуров снова отказался от этого.