Константин Симонов - Мы не увидимся с тобой (Из записок Лопатина)

Никого не было. Он был один на этом поле. И были еще сгоревшие танки невидимые и убитые и сгоревшие люди - тоже невидимые; я воспоминание о чьей-то, обутой в сапог, оторванной по колено ноге, за которую он ухватился, когда переползал по кювету. И еще был этот змеившийся вдалеке то вспыхивавший, то затухавший маленький огонек. И почему-то хотелось понять; что же все-таки там горит, на дороге, что там догорает самым последним из всего? Вот она, война; что бы там ни было - сорок первый или сорок четвертый, - нет ничего страшней, как оставаться с нею один на один, тогда только и понимаешь до конца весь ее ужас.

Сначала, за двое суток этого рейда по немецким тылам, Лопатин почувствовал но настроению танкистов; все шло так, как уже не раз бывало. Были потери, сгорело два танка и одна из приданных батальону самоходок, разбило прямым попаданием на шоссе противотанковую пушку вместе с тянувшим ее "доджем". Проезжая там через десять минут на бронетранспортере, Лопатин видел все, что осталось от этого "доджа", - куски раскиданного, перекрученного железа и заброшенный На придорожную изгородь капот. Словом, были потери, которые считались в. порядке вещей. Судя по всему, танкисты оказались в тылу у немцев неожиданно и поначалу крушили все, что попадалось под руку, - шедшие к фронту и от фронта колонны грузовиков, не успевшие развернуться легковушки, конные обозы, пешие колонны на марше; рвали связь; наскочив на полевые ремонтные мастерские, где немцы латали свои танки, стерли в порошок все, что там было, и, посылая кодом по рации донесения, метались из стороны в сторону, уходя от начавших стягивать силы немцев.

Своими глазами Лопатин видел лишь малую часть происходившего. Но сегодня в конце дня ему все это разом выложил Дудко, залихватски обогнавший на "виллисе" бронетранспортер и забравший Лопатина к себе.

- Сегодня с темнотой будем выходить к своим, - сказал он. - Моя задача выполнена, а наши уже зацепились за рубеж, где назначено рандеву. - Дудко щегольнул этим французским словом, вошедшим на войне в обиход радистов. Но кто его знает, при прорыве не все минута в минуту, от греха пересажу вас в танк. Танк бывший мой - когда я еще комбатом был. Механик золотой, командир танка тоже мой, с ним ходил; башнер новый, а радиста нет, не комплект. Вас - на его место.

Он обогнал на "виллисе" танки. Сначала, не вылезая, остановил головной, на котором, с открытым люком, шел командир роты, и перекинулся с ним несколькими словами, о чем говорили - Лопатин за шумом моторов недослышал, - может быть, о нем.

Командир роты козырнул, танки пошли дальше, Дудко задержал "виллис" на обочине и дождался посреди колонны того танка, на который решил посадить Лопатина. Просигналив, чтоб танк остановился, он на этот раз вылез из "виллиса" и позвал с собой Лопатина. По лицу стоявшего в башне командира танка, молодого и рыжего, с рыжими усами и рыжими бачками, было видно, как он обрадовался, увидев командира бригады.

- Вахтеров, здравствуй, привез тебе майора из "Красной звезды", временно забирай его, пока к своим не выйдем. Вас трое?

- Так точно, трое. - Командир танка нахлобучил сдвинутый на затылок шлем. - Санинструктор вместо радиста был, его на другую машину взяли.

- Теперь майор будет вам и за радиста и за санинструктора, - весело сказал Дудко. - Отвечаешь за него головой, ясно?

- Есть отвечать головой, - так же весело, в тон ему, крикнул рыжий Вахтеров.

Лопатин подумал, что пора лезть в танк, и приготовился сделать это половчее, но Дудко повел его вперед, к люку водителя, повторяя по дороге

- Это мой танк, мой. На нем, пока комбатом был, все время шел. С Вахтеровым и с Чижовым! Сейчас вас с Чижовым познакомлю. Золотой механик.

У золотого механика было маленькое неулыбчивое лицо с белесыми бровками.

- Здорово, Чижов, - сказал Дудко.

- Здравствуйте, товарищ гвардии полковник, - еле слышным голосом ответил Чижов.

- Вот, Чижов, доверяю вам с Вахтеровым майора из "Красной звезды". Веди аккуратно, шишек ему не набей!

Чижов не улыбнулся в ответ на шутку командира бригады и с серьезным лицом стал что-то объяснять ему, а Лопатин полез через верхний люк . в танк. Рыжий Вахтеров помог ему. Уже стоя рядом с ним, Лопатин увидел, как Дудко, рискованно развернув на откосе дороги "виллис" и махнув на прощанье рукой, поехал вдоль танков обратно, видимо решив двигаться не с ними, а с кем-то еще. Так все это и началось, с известия, что наши наступают и осталось только соединиться с ними; с улыбок командира бригады, сажавшего его в танк к рыжему Вахтерову и маленькому, с удивленно приподнятыми бровями Чижову. А спустя два часа стряслась беда со всеми их семью танками, оказавшимися на этой старой дороге, с двух сторон обсаженной вековыми липами, про которые в последний момент Лопатин еще успел подумать, что их белят здесь выше, чем обычно, почти на человеческий рост,