Константин Симонов - Мы не увидимся с тобой (Из записок Лопатина)

И Лопатин почувствовал, как в темноте на лестнице Гурский усмехнулся собственному звериному чутью.

- А что мне посоветует твоя мама, если это действительно разведка боем?

- Насколько я понимаю, моя мама считает, что один и т-тот же мужчина не должен по два раза жениться на одной и т-той же женщине.

Они сели в "виллис" и до вокзала уже не говорили на эту тему. На переднем сиденье, рядом с водителем, как обычно, рылся в своем вещевом мешке, пересчитывая на ощупь, сколько он взял с собой кассет, напарник Гурского в этой поездке Витька Брагин, тот самый, который прошлой весной отвозил письмо Лопатина в Ташкент. Продолжать при нем начатый на лестнице разговор не хотелось.. Он шуровал в своем мешке, а Лопатин с Гурским ехали сзади и молчали.

- Давно не видел вас, Василий Николаевич, - сказал Брагин, когда Лопатин с Гурским уже вылезали из "виллиса" у вокзала. - Как у вас с Ташкентом, порядок? Не зря я тогда старался?

Лопатин ничего не ответил, сделал вид, что пропустил мимо ушей. Обычно с горечью говорим, что на душе остался осадок, словно это и есть самое плохое. Но куда хуже, когда этот осадок, вот так, как сейчас, взболтают и поднимут со дна души.

- Что означало в его п-простодушных устах прекрасное в своей универсальности понятие "п-по-рядок"? - когда они уже вышли на перрон, ревниво спросил Гурский, не любивший, чтобы кто-то знал что-то, чего не знал он сам.

- Ничего особенного. В свое время посылал с ним в Ташкент письмо, только и всего.

Гурский мог стать единственным человеком, с которым он, вернувшись прошлой весной в Москву, поделился бы тем, что было на душе, но как раз тогда Гурский был на фронте. А когда вернулся, все было отрезано, и задним числом не захотелось говорить даже с ним.

- Интересно, как там твой бывший друг? Ксения не рассказывала? спросил Гурский о Вячеславе, о котором они уже не раз спорили. Эпитет "бывший" был отголоском этих споров: можно или нельзя ставить крест на таком человеке? При всей привязанности к Гурскому Лопатин не любил в нем этой ревнивой жестокости.

- Не привык к сочетанию слов "бывший друг", хотя оно и расхожее, особенно сейчас.

- А дружба с ант-трактом на войну, по-твоему, дружба? - спросил Гурский.

- Ты по-своему прав, но думаю, что он так и не попросился на войну не потому, что боится, а потому, что стыдится, просидев самое тяжкое время в кустах, теперь, когда дело пошло на лад, выскакивать из них с криком "ура!".

- Погоди... Пойдем по заг-границам, увидишь, как он п-преодолеет свою ст-тыдливость.

- Кто-то другой - да, - сказал Лопатин. - А он - нет.

- Ладно, ост-тавим этот разговор до проверки фактами. Во всяком случае, пока ты был под Тарнополем, а я, как тебе уже известно, летал на три дня, - заметь, всего на три дня, - в северные уезды Рум-мынии, где мы вступили в, так ск-ка-зать" буржуазную Европу, я обнаружил там одного известного тебе деятеля литературного т-ты-ла, в новенькой форме, с трофейным п-пистоле-том, и удивился, как он быстро п-поспел туда из К-куйбышева, где безвыездно проживал с октября сорок п-первого...

- Его встретил, его и клейми. А того, о ком говорим, оставь в покое.

- А ты не злись на меня. Оставив на твою долю п-приятную возможность думать обо всех лучше, чем они есть на самом деле, мне пришлось, для равновесия, взять на себя неб-благо-дарную обязанность думать наоб-борот, только и всего. Ты, я вижу, не в своей т-тарелке. В чем дело?

- Все вместе, - сказал Лопатин. - Жаль сестру, тоскливо, что уехала Нина, глупо, что ссыпалась на голову Ксения, и, вдобавок ко всему, провожаю тебя. Еще час назад и в голову бы не пришло.

Они шли по перрону вдоль состава. Гурский ехал в первом вагоне, но он оказался не первым: между ним и почтовым стоял еще один служебный вагон, у которого толпились военные.

Военных было много у всех вагонов, но у других были и штатские, и мужчины и женщины, а тут - только военные.

- Довольно много нашего б-брата, - сказал Гурский. - "К-красная стрела" для меня символ чего-то молодого и д-довоенного. Было в этом даже нечто т-таинственное, никак не хотелось сыпать, и все казалось, что ты вст-третишь в коридоре какую-то необыкновенную женщину и вообще п-произойдет что-то прекрасное, хотя на самом деле происходили только б-бутерброды и двести грамм к-коньяка. Но все равно, время шло, а это странное суеверие п-продолжалось. И все очень любили п-провожать друг друга на "Красную стрелу", не п-правда ли?

- Да, провожающих теперь немного, - сказал Лопатин. - И состав короче, чем до войны. Мне говорили, что путевое полотно оставляет желать лучшего. Там, где подолгу стоял фронт, местами вообще не едут, а ползут.