Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

Воодушевленный отчасти своей долей в прибыли, Дорошевич рьяно взялся за оживление и повышение профессионализма газеты. Он расширил сеть корреспондентов в России и за границей, потребовал круглосуточного использования телефонных линий, начал уделять больше внимания Петербургскому отделению и его правительственной хронике. Перенимая виденное в Европе, Дорошевич распределил редакционный персонал по отделам во главе с редакторами, которые назывались в соответствии со своей специализацией: «военный редактор», «московский редактор», «губернский редактор» и так далее [195] Краткое описание редакционной структуры см.: Н.А. Членова «Архив газеты «Русское слово», «К отечественной истории, 1981» (Москва, 1982), с. 118 ; в лице каждого корреспондента он хотел видеть «человека, чуткого к общественным вопросам, внимательного и осторожного к верности сообщаемых фактов, способного к журнальной работе, живого, отзывчивого, умеющего загораться, что необходимо при спешке «огневой» газетной работы…» [196] В. Дорошевич «Русское слово», с. 406. И Дор1 стремились привить сотрудникам редакции «Русской перь говорят, корпоративную культуру: общие ценно< формы поведения.

Столь активная журналистская деятельность привлекла внимание как читателей, так и официальных лиц, и в августе 1902 года цензор В. Нажевский обнаружил в «Русском слове» «либеральное направление». Причиной тому, по его словам, были «несомненно… переход ряда авторов из петербургской газеты „Россия“ (закрытой) и редактирование „Русского слова“ Дорошевичем» [197] В. Нажевский – в Главное управление по д августа 1902 г., ЦГИА, 776-8-847, лист 184. .

Главной фигурой в «Русском слове» был, конечно, Сытин, который и нанял Дорошевича для того, чтобы тот держал либеральный курс и строго следил за дисциплиной на корабле. Сытин частенько заглядывал утром в газету, когда главный редактор собирал у себя заведующих отделами, и под большим портретом Чехова они составляли план очередного номера, выходившего из печати в четыре часа утра. К десяти вечера, когда начинался монтаж полос, большая часть материалов была уже набрана, однако наборщики из ночной смены до последней минуты вносили в номер последние новости, тем самым как бы сжимая время. Строго по графику первые экземпляры газеты были готовы к погрузке на самые ранние поезда, уходящие из Москвы.

Столь напряженный темп был служащим редакции в новинку. Ежедневный приезд Дорошевича, вспоминал В.А. Гиляровский, служил для всех сигналом к работе, продолжавшейся без лишних разговоров до тех пор, пока номер не отравляли в типографию [198] В.А. Гиляровский «Избранное» в 3-х т. (Мос с. 218. . А.Р. Кугель подтверждает, что комнаты редакции являли собою поразительное зрелище: «ни признака богемы, беспорядка, панибратства» [199] Кугель «Литературные воспоминания», с. 99. . Сам Дорошевич работал в отдельном кабинете и, чтобы ему не мешали, выставлял снаружи у дверей дежурную [200] Гиляровский «Избранное», с. 317-318. . Лишь после работы газетчики предавались веселому застолью в одном из соседних ресторанов, причем Дорошевич нередко выступал заводилой (для начала он обычно съедал три тарелки борща). А на работе царила деловитость.

Неукоснительно поддерживать такую же деловитость требовал Дорошевич и во время своих довольно частых отлучек, для чего присылал письма с подробными указаниями. Одно такое послание, написанное в начале 1903 года на гостиничной почтовой бумаге в Италии и занявшее двадцать с лишним страниц, адресовано Н.В. Туркину, возглавлявшему тогда редакцию в Москве.

Главное, писал Дорошевич, Туркин не должен был позволять «ни Сытину, ни кому другому» вмешиваться в дела редакции. В случае нажима ему предписывалось «приподнять бархат» и «показать железо», давая понять, что приказывать может только Дорошевич [201] Дорошевич – Туркину, 26 февраля [1903 г.], I листы 27, 23. . Среди прочего Туркину надлежало очистить «Искры» от «глупости и пошлости», а еще, поскольку «благоглупости… о божественном происхождении кредита… компрометируют газету», – дать от ворот поворот протеже «нашего милого Ф. Петрова». Никакие контртребования, будь то со стороны владельца, его помощника, государственных чиновников или рекламодателей, не принимались [202] Одно из требований Благова, отвергнутое Дорошевичем, заключалось в том, чтобы в разделе новостей в благожелательном и даже одобрительном тоне упоминались рекламодатели. . «Независимость… моя сила. Единственная», – писал Дорошевич.