Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

К тому времени Сытин, возможно, уже прочитал выпущенную в 1926 году в Советском Союзе книгу, где его упоминали вкупе с другим попавшим тогда в немилость прирожденным предпринимателем – Горьким, который в 1921 году уехал по совету Ленина за границу. Оба, писал бывший сытинский сотрудник А.Р. Кугель, отличались «ленивым» умом и предпочитали «такт как средство обходиться без особых усилий мысли». Из этой пары Сытин, как можно понять автора, был худшим, поскольку он к тому же любил ворочать большими деньгами [592] А. Р Кугель (Homo novus) «Листья дерева» (Ленинград, 1926), с. 140. . У Сытина тогда иссякли уже последние сбережения, однако в стране, где официально проповедовалась ненависть к «буржуазии», резкий тон Кугеля не сулил ничего хорошего. Не исключено, что именно наступление этих мрачных времен заставило Петра, тридцатитрехлетнего сына Сытина, жившего в Германии, приехать на родину.

В следующем году власти недвусмысленно и бесцеремонно выказали свое отношение к Сытину: ему предложили освободить ту самую квартиру, которую Ленин обещал сохранить за ним до конца его дней. Помещение якобы понадобилось редакции профсоюзной газеты «Труд», однако распространилось негласное мнение, что Сытин не заслуживает никаких привилегий. В семье уже убедились, что тень брошена на всякого, кто носит фамилию Сытин.

(По свидетельству сытинского внука Алексея Васильевича, в 1939 году он поступал в артиллерийское училище, и поначалу в приемной комиссии к нему отнеслись доброжелательно. Но вот ему задали последний вопрос: «Был когда-то издатель Сытин. Вы имеете отношение к нему?» После утвердительного ответа «все изменилось – я был отправлен обратно, в полк» [593] Алексей Васильевич Сытин «Воспоминания», Музей Сытина, с. 5. .

Сытину, по крайней мере, не отказали в обещанной Лениным пенсии. В октябре 1927 года, учитывая прошлые заслуги в области издательского дела и народного образования, Совнарком назначил Сытину ежемесячное пособие в размере 250 рублей [594] Пенсионное удостоверение, действительное с 14 мая 1928 г., воспроизводится в кн.: Коничев «Русский самородок», 2-е изд. , К тому времени он уже переселился в другую квартиру – на Тверскую, 12, где, вспоминает Алексей Васильевич, «он стал заметно стареть, побаливать, все больше уединяться в своей маленькой комнате, прогулки по коридору стали реже» [595] Алексей Васильевич Сытин «Воспоминания», с. 3. Двое других внуков подтверждают, что состояние Сытина ухудшилось после переезда на новую квартиру. . Вялый и молчаливый, теперь он почти весь день просиживал без дела в кресле между кроватью и старым своим письменным столом.

Назначение пенсии Сытину совпало с 10-й годовщиной Октябрьской революции, и в честь этого события готовился выпуск книги, посвященной основателям Советского государства, а в составлении ее принял участие старший сын издателя Николай. Но поскольку некоторых видных революционеров Сталин успел заклеймить как врагов народа, то нашлись влиятельные лица, обвинившие Николая в подрывной деятельности, и административным порядком он был сослан в Томск [596] Коничев «Русский самородок», с. 389-390. Коничев, который отличается исторической точностью, также пишет в своей книге, что примерно в это время одна из белградских газет сообщила об аресте Сытина за незаконные сделки со своей дочерью Евдокией Ивановной, проживавшей в Польше, хотя «Известия» опровергли это сообщение. Михаил Васильевич Сытин приводит рассказ журналиста Михаила Кольцова, который повстречал Сытина на улице и спросил о недавней шумихе в зарубежной печати по поводу его заключения в Бутырки. Сытин будто бы ответил: «Вот сукины дети. Это надо же придумать такую чушь! Да я бил этих брехунов». «Воспоминания старшего внука», с. 3. .

В 1929 году, рассказывает М. Ямщикова, исполнилось 40 лет ее работы в литературе, и в день юбилея к ней чуть свет пришел Сытин. Он не мог быть у нее на вечернем торжестве и принес в подарок экземпляр «Полвека для книги», а также том из своей серии «Великие реформы». Выпил чашку кофе и с тем ушел, «оставив грустное впечатление падающего колосса». Спустя несколько минут пришла ее домработница и сказала, что повстречала на лестничной площадке Сытина: «Иду это я, а он стоит над пролетом в нижний этаж, держится за перила, смотрит вниз и громко спрашивает: «Как же я тут сойду?.. Лестницы-то нет!» Я даже испугалась. Такой человек и – как дитя неразумное… Ну, конечно, я показала ему, где у нас лестница и вслед еще посмотрела. Но – ничего: пошел как надо, и даже быстренько так, не по-стариковски… А все-таки, не в себе вроде был» [597] Ал. Алтаев «Мои старые издатели. Из воспоминаний», «Книга. Исследования и материалы» № 26 (Москва, 1973), с. 179. .