Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

Сытин старался также поддерживать добрые отношения с покупателями шараповских картин и книжек. Для бродячих торговцев, по осени приходивших в Москву за товаром, который они потом возили на телегах или носили в коробах по деревням, Сытин устраивал «деловой ленч» по-русски: сначала вел их в баню, а после приглашал на угощенье к Шарапову. Ужинали с изрядным количеством водки, но хозяева следили, чтобы выпитое не шло в ущерб торговле и чтобы не слишком засиживались покупатели, которые не прочь были задержаться в гостях. Для расширения клиентуры среди владельцев лавок Сытин регулярно объезжал с обозами шараповских товаров дальние деревни и ярмарки, иногда за сотни километров от Москвы, не смущаясь даже трескучими морозами.

Возможно, уже в первое лето своего ученичества Сытин отправился на Нижегородскую ярмарку в качестве приказчика книжной лавки Шарапова. Там он на свой страх и риск уговорил крестьянина дядю Якова взять немного товара для продажи вразнос, и с этого началось создание целой новой сети офеней. За следующие шесть лет дядя Яков привлек к торговле книгами и картинами еще сто человек, охотно пополнявших свои короба в лавке Шарапова. За те же шесть лет оборот шараповской торговли на ярмарке вырос с 4 тысяч рублей до внушительной суммы в 100 тысяч. «По мере развития дела росла и моя дружба с хозяином», – замечает Сытин [26] И.Д. Сытин «Из пережитого», с. 18-19. .

За всею этой работой обходительный и сметливый Сытин внимательно изучал интересы и вкусы крестьян, то есть со свойственным ему здравомыслием учитывал потребности рынка и на основании своих выводов советовал Шарапову, какие книги и картины печатать, а какие – не печатать. Словом, он справедливо утверждал, что много и усердно трудился на благо своего хозяина, хотя в глубине души наверняка имел виды и на собственное дело. Работая в Москве и колеся по провинции, Сытин во всех тонкостях постиг сравнительно простое производство и деловые приемы Шарапова.

К 1876 году, через десять лет после поступления в книжную торговлю московского купца, Сытин рассудил, что ему мало трехсот тридцати рублей годового жалованья. А к такому заключению он пришел, ибо двадцати пяти лет от роду обзавелся женой.

Сытин признает, что всерьез задумался о женитьбе лишь незадолго перед свадьбой и согласился на этот шаг по настоянию Шарапова. Старого хозяина беспокоили «соблазны Нижегородской ярмарки», где «покупатели (в особенности сибиряки) требовали, чтобы каждая сделка была вспрыснута». Хотя Сытин ничего не рассказывает о своем поведении на ярмарке, те несколько строк, которые он посвятил в своих воспоминаниях эпизодам, связанным с поисками невесты, действительно позволяют предположить, что Шарапов считал женитьбу лучшим средством укрепить дух своего коммивояжера [27] И.Д. Сытин «Жизнь для книги», с. 32-33. Нижегородская ярмарка пользовалась дурной славой весьма злачного места. См., например, «Крейцерову сонату» Льва Толстого. .

Сватом был шараповский переплетчик Горячев, знавший одного пожилого кондитера, который подыскивал жениха для своей дочери. С одобрения Шарапова Горячев вызвался сходить с Сытиным в гости к девушке, причем за два года перед тем Сытин видел ее на свадьбе того же Горячева. Состоялась встреча, пусть несколько неловкая, но дающая представление о том, как проходило сватовство в Москве прошлого века, и два пожилых представителя мелкого купечества решили судьбу шестнадцатилетней девушки. Шарапов присутствовал на смотринах в качестве главы семьи, хотя по застенчивости или доброте приехал к дому на Таганке отдельно от Сытина и Горячева. Отец и дочь «нас приняли очень любезно и запросто», вспоминает Сытин, но угощения не предложили, «так как нас не ждали».

В продолжение скупого разговора юная девушка «бесшумно скользила по комнате», и наконец Сытин обратился к невесте: «Насколько весело, Евдокия Ивановна, проводите время?» Последовал ответ послушной дочери и вместе с тем проницательной женщины: «Какое же у нас веселье? Мы для чужого веселья работаем: для свадеб, балов. А наше удовольствие тогда, когда в церковь пойдешь или в театр с папашей съездим…» Она дала понять Сытину, что у него нет соперников. После этого, продолжает Сытин, «разговор не клеился. Шарапов молчал, как сыч, безмолвствовал и хозяин дома. Было тягостно и неловко».

Но при всей неловкости положения Сытину приглянулась Евдокия. Перед уходом он условился с ней о свидании в Нескучном саду. Там они объяснились и решили сыграть свадьбу через две недели. Евдокия и на свидание в парк пошла, вероятно, именно за тем, чтобы дать свое согласие, поскольку и она и ее отец ждали, что Сытин сделает предложение. В дореволюционной России были широко распространены браки по договору между родителями или опекунами, и этот брак выдержал испытание временем. Сытин почти ничего более не говорит в воспоминаниях о своей семейной жизни, но он был явно горд тем, что быстро столковался и насчет недурного приданого, и насчет свадьбы, а «свадьба была обычная купеческая, с музыкой и танцами, очень веселая и многолюдная».