Константин Симонов: Так называемая личная жизнь

- Единственный человек среди всех вас, который, но заикаясь, доложил, что и как было, - укоризненно обратился Пантелеев к комиссару полка, когда артиллерист закончил свой доклад. - Стыд и срам! Шестнадцать часов прошло, а в полку до сих пор не знают, что с их передовой ротой - живая она или мертвая. А в полку, между прочим, всего девять стрелковых рот! - озлясь, крикнул он. - Девять дней так провоюете, с чем - с одним штабом останетесь?!

Сердце его было полно горечи. Хотя он вслух говорил еще предположительно, но про себя знал - с передовой ротой ночью случилась катастрофа.

- Товарищ дивизионный комиссар, забыл доложить, - обратился к Пантелееву артиллерист и высказал догадку, что, очевидно, немцы ночью переправили на косу орудия, потому что, когда батарея открыла огонь, немцы в свою очередь выпустили по ней несколько снарядов малого калибра с близкой дистанции.

- Переправили орудия? - переспросил Пантелеев и недобро усмехнулся. - У вас там были впереди какие-нибудь пушки? - спросил он комиссара полка.

- Были два противотанковых орудия, - с готовностью, почти с радостью ответил тот.

За все время Пантелеев впервые прямо спросил его о чем-то.

- Вот из них немцы и стреляли, из этих ваших двух орудий, - сказал Пантелеев убежденно и зло. - Они, немцы, не дураки, им незачем сюда свои орудия тащить, когда проще ваши взять.

В его словах была яростная ирония человека, глубоко страдающего от всего увиденного и услышанного.

За руку простившись с артиллеристом, Пантелеев сел в машину и поехал к видневшемуся впереди пионерлагерю. Три машины с бойцами, догоняя машину Пантелеева, пылили позади.

- Эй, Велихов! - высовываясь из кабины, крикнул Пантелеев адъютанту. Встаньте на дороге и задержите их, скажите, чтоб ехали с интервалами. А то, не ровен час, влепят залп из Геническа сразу по всем.

Велихов выскочил из грузовика, а машина запылила дальше. Через пять минут она подъехала к пионерлагерю. Было по-прежнему тихо. Пантелеев, а за ним все остальные вылезли из машины. "Вот оно, то место, где нынешней ночью были немцы", - подумал Лопатин. Издали, с артиллерийских позиций, дома пионерлагеря казались целыми, только у одного была странно повернута крыша; здесь, вблизи, все выглядело разгромленным - в стенах были проломы, окна и двери вылетели, штукатурка была разодрана осколками.

- Ну-ка, ну-ка, - сказал Пантелеев, - посмотрим, верно ли тут были немцы, а то я за сегодня уже так к вранью привык, что на честных людей бросаюсь. - Он повернулся к Лопатину: - А ничего этот артиллерист-то мне: "Не понимаю, почему п-п-по-зволяете..." Заика, а с характером, не хочет, чтоб зря обижали.

Он шел первым, Лопатин вслед за ним.

У дороги в канаве валялось три вдребезги разбитых немецких мотоцикла с колясками. Тут же лежало несколько изуродованных трупов.

- Молодец, не соврал, - остановись, сказал Пантелеев. - Немцы тоже смертные: влепил по ним залп - и сразу оглобли завернули!

Еще несколько убитых немцев лежало возле домов пионерлагеря. В последнем доме - столовой, в разбитых снарядом сенях, валялась на боку опрокинутая взрывом кадка.

Куски свежезасоленной розовой свинины были расшвыряны по полу, а в луже рассола, прислонясь к стене, сидел мертвый немецкий лейтенант. У него было совершенно целое, не тронутое ни одним осколком, бледное, красивое лицо с упавшими на лоб волосами и словно вскрытый в мертвецкой, распахнутый сверху донизу живот, из которого вывалились на пол начавшие чернеть внутренности.

- Слезай, приехали! - шепнул на ухо Лопатину догнавший их Велихов, кивнув на мертвого немца и лежавшие у дверей обломки мотоцикла.

Лопатин поморщился. Он не любил, когда шутили над смертью.

Обойдя пионерлагерь и приказав Велихову подсчитать, сколько всего убито немцев, Пантелеев вернулся к машине, и она тронулась вслед пылившим впереди трем грузовикам с пехотой. Еще через минуту все четыре машины остановились у последнего домика с купой деревьев. Дальше, до самого Геническа, было открытое место. Все вылезли, и Пантелеев приказал отправить грузовики обратно к пионерлагерю.

- Что вы нас гоните, товарищ начальник? - быстрым южным говорком сказала девушка-шофер, выслушав это приказание. - Что же вы, пешком пойдете? Я вас под самый Геническ разом подвезу. Дорога известная!

- Закинут в кузов мину, и как не бывало - ни тебя, ни твоей полуторки, - улыбнувшись, потому что не улыбаться, разговаривая с ней, было невозможно, ответил Пантелеев.

- Так я же не одна, вы же со мной поедете.