Николай Скрипко - По целям ближним и дальним

"Над линией фронта в небе шарили прожектора противника. К счастью, разрывы снарядов были далеко. Больше пришлось пережить, когда мы увидели вражеский истребитель совсем близко от нашего самолета. Летчик майор Н. Слепов, опытный пилот, видимо, не раз встречался с гитлеровскими стервятниками. Внезапно мы полетели камнем вниз с большой высоты. Удовольствие не из приятных. С меня лил холодный пот. Летчик перехитрил фашиста: вражеский самолет потерял нас из виду...

Через пять часов приземлились на партизанском аэродроме в 1000 километров от линии фронта. Так стал я хирургом крупного кавалерийского соединения украинских партизан, действовавшего под командованием генерала Наумова. В ходе рейдов по Украине, Белоруссии и Польше наше соединение провело 336 боев, форсировало 46 рек, перешло 41 железнодорожную линию, 108 шоссейных дорог, охраняемых фашистами"{65}.

Упомянутая в газете "Правда" фамилия майора Н. Слепова напомнила мне еще один фронтовой эпизод, связанный с боевой работой этого отважного, решительного и необыкновенно настойчивого летчика.

29 ноября 1943 года в городе Яйце в Югославии состоялась сессия антифашистского веча народного освобождения, учредившая Национальный комитет освобождения Югославии. Вскоре мы получили задание наладить выброску вооружения, боеприпасов, медикаментов, обмундирования и других предметов, необходимых Народно-освободительной армии Югославии, которая сражалась с нацистскими оккупантами в труднодоступной горной местности.

Самолеты, направляемые в Югославию, обычно поднимались с Киевского аэродрома. Маршрут пролегал через страны, оккупированные гитлеровцами, поэтому полет к месту выброски грузов производился только ночью. Площадки выброски обозначались кострами, из которых выкладывались геометрические фигуры: треугольник, квадрат, крест, прямоугольник. Когда наш экипаж давал сигнальную ракету, площадка отвечала миганием огней. Грузы сбрасывали, порой снижаясь ниже вершин гор. В ночных условиях это было рискованно, но шли на риск ради того, чтобы лучше выполнить задание. И все же иногда получалось рассеивание сброшенных парашютно-десантных мешков.

Глава советской военной миссии в Югославии генерал Н. В. Корнеев доложил об этих случаях в Москву, сообщил, что англичане сбрасывают грузы днем под прикрытием истребителей, и у них как будто получается точнее.

Тогда меня вызвал В. М. Молотов и спросил, почему у нас выброска грузов происходит с рассеиванием? Я ответил, что англичане летают в Югославию из Италии, покрывая расстояние примерно в 250 километров. Мы же летаем ночью за тысячу километров, без посадки возвращаемся обратно, не имея прикрытия истребителей. Через два дня мне было приказано прибыть к Сталину. Те же вопросы - те же ответы. Затем он спросил, какие трудности возникают у наших экипажей, что говорят летчики, вернувшиеся из Югославии? Я ответил, что за последнее время участились странности с сигнализацией. Экипажи наблюдают, что в горах выкладываются различные знаки и во многих местах - трудно бывает разобраться. Немцы, видимо, пытаются дезорганизовать сигнализацию, вынудить нас сбрасывать грузы не по назначению.

Сталин задумчиво походил по кабинету, потом сказал:

- А почему бы не завезти нам в Югославию приводную радиостанцию?

Я доложил, что летчики смогут взять на борт корабля приводную радиостанцию и поднять самолет с большой перегрузкой. Но нужна площадка для посадки.

- Можно пролететь не только прямо, но и кружным путем, например, через Александрию, - заметил Сталин. Я ответил, что не знаю таких возможностей.

- Подумаем. Дадим задание Генштабу обеспечить такую возможность, заключил разговор Верховный Главнокомандующий.

Так вопрос был решен. При выборе летчика для перевозки приводной радиостанции мы остановились на майоре Н. Слепове. И через несколько дней корабль, пилотируемый этим опытным летчиком, взял курс на Югославию. Крылья и фюзеляж машины были выкрашены в черный цвет, чтобы на них не отражались лучи зенитных прожекторов вражеских ПВО.

В вечерних сумерках самолет пересекал железную дорогу в районе Фастова, с трудом набирая высоту. В этот момент на станции шла выгрузка только что прибывшего из тыла страны артполка, и самолет, покрытый черной краской, артиллеристы приняли за вражеский и открыли по нему огонь. Машина загорелась. По команде Слепова все члены экипажа, а последним он сам, покинули пылающий самолет.

Когда майор Слепов с экипажем вернулся в Москву, я отчетливо понимал, что он получил сильную психологическую встряску, поэтому напрямик спросил: