Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Таковы официальные доводы, приведенные Валленбергом в пользу того, что поездку домой необходимо отложить.

Другой причиной его решения могла быть инструкция американского министра иностранных дел Халла Олсену от 2 октября, содержащая фамилии контактных лиц в Венгрии и Словакии для “швейцарского представителя организации, которую в Стокгольме представляет Вольбе”. Шломо Вольбе был немецким евреем, проведшим годы войны в Стокгольме, где он работал в базировавшемся в США Международном комитете спасения, в первую очередь занимавшемся помощью беженцам из нацистской Германии. “Пожалуйста, попросите Валленберга, если возможно, установить, есть ли у них какие-то программы, которым он может способствовать, – писал Халл. – Если им нужны деньги на проекты, имеющие реальные шансы на успех, Вы можете исходя из собственных оценок сделать имеющиеся фонды доступными для них”. Валленберг немедленно запросил у Международного комитета спасения 100 тыс. долларов “через Швейцарию”.

Конец сентября – начало октября принесли и обострение внутриполитической ситуации в Венгрии. Возможно, это тоже укрепило Валленберга в его решении остаться в Будапеште. Недовольные режимом Лакатоша немцы попытались ввести в правительство Ференца Салаши, лидера венгерских праворадикалов, и других национал-социалистов. Важной причиной тому было желание немцев возобновить преследование евреев, рапортовал Даниэльсон в МИД 3 октября: “Говорят, 4–5 октября станут переломным моментом”.

В тот же день, когда Рауль в письме Лауэру заявил о “новых глобальных задачах”, заставивших его отложить поездку домой, он написал и письмо матери – “в большой спешке”, поскольку диппочта отправлялась через несколько минут: “Я только хочу рассказать, что все до сих пор шло хорошо. Мы не испытываем нужды ни в продовольствии, ни в чем-либо еще. И в последнее время не было никаких воздушных налетов”. Однако на улицах много немецких военнослужащих, сообщил он, и много беженцев. Никто вокруг не знает, чем может обернуться приход русских. Он чувствует, что уехать из Будапешта будет трудно, поскольку ситуация перед приходом русских, по-видимому, не улучшится и ему надо оставаться на месте со своим отделом. Если он не сможет выбратъся вовремя, то попытается добраться до Швеции через Советский Союз.

“Я предполагаю, – пишет он в конце письма, – что такая поездка будет очень долгой”.

Когда Иван Даниэльсон сообщил в МИД, что 4–5 октября “говорят, станут переломным моментом”, он оказался прав по существу, но ошибся в дате. Перелом наступил десятью днями позже. С того момента, как адмирал Хорти принял решение о прекращении депортаций, а позднее и об отставке премьер-министра Стояи, немцы наблюдали за развитием внутриполитической ситуации в Венгрии с большой подозрительностью. Становилось все яснее, что цель венгерского правительства – вывод страны из войны и заключение сепаратного мира с союзниками. Если Гитлер все же пока терпел Хорти и позволял ему оставаться у власти, то лишь потому, что тот был ценен для него как символ независимой Венгрии. Его присутствие также придавало легитимность деятельности правительства. Однако в то же время шли переговоры между Веезенмайером и представителями крайне правых сил в стране, Партией скрещенных стрел, о создании нового правительства под руководством председателя партии Ференца Салаши.

Первую попытку достичь договоренности о сепаратном мире Хорти сделал в начале сентября. Попытка провалилась, поскольку немцы обеспечили венгерскую армию подкреплениями, о которых ранее просил Хорти, и он не стал осуществлять эти планы.

Намерения регента начать переговоры о сепаратном мире привели к обострению внутриполитической ситуации в стране – противостоянию правых экстремистов и антинацистских сил. По мере того как Красная армия прорывалась к Будапешту, последние все более укреплялись.

После того как Хорти постепенно осознал, что западные союзники не собираются ни завоевывать Восточную Европу со стороны Балкан, ни сбрасывать парашютные соединения на Венгрию, он решил начать переговоры о перемирии и с Советским Союзом. Капитуляция планировалась в тесном сотрудничестве с сыном и невесткой Хорти (оба они были антинацистами) и с рядом высокопоставленных военных. Заявление первоначально было запланировано на 18 октября, но сделано было на три дня раньше в связи с государственным переворотом, осуществленным Партией скрещенных стрел.