Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

…когда он хочет сказать что-то остроумное, а этого он, разумеется, хочет всегда, его крик переходит в вопль, а вопль – в настоящий рык, который вчера затих по крайне мере не раньше, чем его обладатель в половине одиннадцатого заснул. Может статься, рык не прекратился и тогда, но об этом мне ничего не известно. Дело в том, что, слава Богу, его спальню от моей отделяют еще две комнаты. Однако от окончательных выводов воздержусь, ведь я здесь всего лишь второй день. Правда, диковатый рык этого серба на тему революции меня раздражает. Он постоянно с гордостью и энтузиазмом толкует о стачках и беспорядках, которые наблюдал или в которых участвовал в своем благополучном Белграде. Когда же он перестает рычать, он очень дружелюбен.

Две студийные фотографии Рауля в новом костюме, сшитом портным, в Тонон-ле-Бен.

“В первый день моего здесь пребывания я знал французский совсем чуть-чуть, – отчитывался Рауль в следующем своем письме, после того как пробыл во Франции почти две недели. – То есть с произношением у меня никогда не было трудностей, но что касается словарного запаса, то тут дело обстояло из рук вон плохо”. Каких-нибудь “занятных приключенческих книг”, как это было в английском поместье, в семейной библиотеке не оказалось, все только “скучная поэзия и т. п.”. Но мадам Бурдийон дала Раулю “Путешествие Нильса с дикими гусями” в переводе на французский, и всего за несколько дней он выучил “очень большое количество французских слов”. Кроме того, каждый день его обучают грамматике, он читает вслух и делает переводы со шведского. Поскольку Рауль обещал держать деда в курсе своих “возможных будущих успехов”, его третье письмо из Тонон-ле-Бен частично написано на хорошем – хотя и не без ошибок – французском. Свободное время Рауль посвящает купанию, гребле и длинным прогулкам, а однажды участвует в альпинистском походе на гору свыше 2 тыс. м высотой.

“Приятно удивленный” успехами Рауля на поприще французского языка, дед посылает внуку два сборника эссе шведского критика и историка культуры Кнута Хагберга. В них Рауль имел возможность почитать о выдающихся государственных деятелях и политиках, таких как Гладстон, Ллойд Джордж, Эдуард VII и Поль Дешанель – французский писатель, политик и президент. Рауль рад книгам, которые находит “удивительно хорошо написанными”, и каждый день устно переводит мадам Бурдийон по одному эссе.

Перед своим отъездом из Тонон-ле-Бен в начале августа он получает от деда поздравления с днем рождения и чек на 100 крон – “тоже чрезвычайно интересное чтение”, которое он “искренне оценил по достоинству”. Он также успевает сделать последние примерки у портного и не упускает возможности сфотографироваться в фотоателье в своем новом костюме и отправить снимки домой родным. “Что касается учебы и моих достижений за эти два месяца, то, думаю, я определенно могу сказать, что время даром не пропало”, – подводит он итог. Он также спешит порадовать деда тем, что пребывание в Тонон-ле-Бен окажется “весьма дешевым”: “Думаю, все вместе обойдется не дороже 700 [около 20 тыс.] крон”.

Разделил ли дед мнение Рауля о дешевизне поездки, неясно, ведь 700 крон составляли почти половину всего годового содержания Рауля (1500 крон). Как бы то ни было, нет сомнений, что он с радостью оказывал финансовую помощь своему внуку.

Пребывание в Тонон-ле-Бен дало желаемый результат: оценка по французскому за полугодие улучшилась. Да и вообще оценки оказались выше прошлогодних.

Рауль начал работать над успеваемостью, осознавая связь между благосклонностью и щедростью деда и собственными учебными достижениями. До выпускных экзаменов оставалось немногим более пяти месяцев. Всю весну он корпел над уроками, и оценки на выпускных экзаменах оказались лучшими за все годы гимназии: “отлично” по английскому, французскому и географии, “хорошо” по христианству, родному языку, немецкому, истории, философии, музыке, русскому и рисунку. Чуть похуже обстояло дело с биологией и физикой. К счастью для Рауля, математика в двух последних классах гимназии не входила в учебный план.

Хотя Рауль не получил высшего балла по шведскому языку, он явно обладал природной склонностью к языкам и поразительно хорошим для своего возраста слогом. Неслучайно дед так горячо хвалил его письма. Он много читал сверх школьной программы. Тетушка Амалия подарила ему на Рождество 1927 года книгу “Торговля и промышленность”, а дядя Якоб – вторую часть “Мировой истории” шведского историка Гримберга. “Обе книги я читаю с большим интересом”, – сообщал он бабушке. Два года спустя рождественский подарок тети состоял из подарочного купона в книжный магазин и книги “Мать Индия” Кэтрин Мэйо о социальных проблемах Индии. Рауль вообще очень интересовался социальными и экономическими вопросами и, по свидетельству матери, проглатывал даже годовые отчеты крупных компаний. Весной 1930 года он прочел несколько книг на внешнеполитические темы, а также ряд работ выдающихся экономистов, таких, как швед Густав Кассель и немец Фридрих Лист. Деду он объяснил, что теория экономики постепенно стала для него “настоящим хобби”. Густав Валленберг с удовлетворением приветствовал такое хобби, но при условии, что Рауль не забудет, что действительность не менее важна, чем теория: “Настоящее понимание вопросов экономической теории приходит… лишь в результате изучения реальностей жизни, ибо независимо от цифр много значит менталитет людей”.