Илья Мильштейн - Леди Ю

Волнуемся, спорим, ругаем Кучму, свою нелепую жизнь и несчастную страну. И принимаем решение – одно на двоих и маленького двухлетнего сына, который сладко спит в кроватке. Мы договариваемся, что если вдруг в нашей стране победит Янукович, то подадим документы на эмиграцию и поедем отсюда хоть в Аргентину.

…

Вечер следующего дня. Мы идем по Крещатику, не похожему на себя: кругом стоят палатки. Принесли все, что могли: лекарства, хлеб, чай, кофе, еще что-то, что подоставали из холодильника… Бедно одетые бабушки разливают из термосов чай, раздают суп и кашу. Несколько мужчин, возвращаясь с работы, раздают ребятам сигареты и деньги… Мы мерзнем, бегаем от Администрации президента к Майдану, от Майдана к Верховной раде, греемся в переходах чаем, переписываем списки необходимых вещей, перезваниваемся со знакомыми: “Где вы? У вас все спокойно? Держитесь!”

Людей невероятно много, и это вызывает какой-то удивительный подъем, многие прохожие улыбаются в ответ. И вдруг ощущаешь, что ты просто счастлив быть именно ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС…

Вдруг звучит объявление, что со стороны вокзала в направлении Крещатика идут танки… Я звоню домой, где с маленьким сыном сидит нянька: “Как вы там, дайте ему трубку”, – и горячо начинаю ему почти кричать что-то очень для меня важное и – вдруг? – последнее… У нашей няни есть все телефоны, куда надо будет звонить, если мы не вернемся. Она умоляет нас быть осторожными и убегать оттуда, где будет бойня. Мы понимаем, что она ужасно за нас волнуется, волнуются наши родители и знакомые.

Но одновременно они так за нас горды!..

Предприятие моего мужа бастует, все идут на Майдан. Он с утра тоже будет там. “Андрей, а если начнется война, ты пойдешь драться?” – спрашиваю, а у самой перехватывает дух. “Пойду. Когда вырастет наш малыш, он спросит меня: а где ты был в те дни, когда надо было защищать свой выбор? Что я ему скажу, если останусь дома?”»

На другой день Татьяна сидит с малышом, Андрей уходит на Майдан.

«Каждые десять минут звоню мужу, который где-то на холодных улицах города. Там ждут донецких шахтеров… Все понимают, что возможно кровопролитие. Последний звонок мой муж делает где-то возле Европейской площади, говорит, что туда все пошли встречать шахтеров. Вдруг звонит по телефону подруга. Она почти в истерике: “Вы где?! Быстро ищи мужа!!! Пусть убегает с Майдана куда-нибудь в метро и едет оттуда!!! Там полно донецких! Они все с палками, в черных куртках… идут к Украинскому дому! Там сейчас будет война! Не ходите в центр!” Те минуты, пока я дрожащими пальцами трижды набирала номер мужа, так как не могла попасть на нужные цифры, не забуду никогда. Слава богу, живой, да, стоит, смотрит на тех, кого привез Янукович. “Нормальные, в основном, люди… Да, много пьяных, но кто бы не напился в их ситуации?! Несколько отморозков, но что они могут сделать против 500 тысяч народа?” Слышно, как “наши” скандируют “Слава Донецку!”, “Слава шахтерам!”, “Мы вас любим!” и что-то подобное. Им дают поесть, обогреться, делятся теплыми вещами. Они наши, свои, мы не чувствуем к ним ненависти, они – это мы».

С первого дня у «оранжевой революции» было две концепции, две философии, две стратегии и два лидера.

Тимошенко стала, по определению корреспондента немецкого журнала Focus, «железным ангелом Майдана». «Юлия Тимошенко была везде, – вспоминал корреспондент “Коммерсанта” Андрей Колесников. – То ли она на фоне “оранжевой революции”, то ли революция – на ее фоне. Это были: оранжевый свитер с черной надписью revolution от плеча до запястья (мгновенно вошел в моду), оранжевые шарфики и платочки, платье с вызывающим оранжевым орнаментом… Вот бы кто-нибудь догадался замерить уровень адреналина в ее крови в те дни! У нее кровь тогда была оранжевого цвета».

Впрочем, Тимошенко вызывала не только восхищение журналистов и громадян, собравшихся на Майдане. Ее называли радикалом, не способным на компромисс. Экстремисткой, готовой рисковать и собой, и другими. При этом подобных эпитетов Тимошенко удостаивалась как от врагов из стана Кучмы, так и от многих соратников Ющенко. Когда бывшие союзники окончательно перессорились, на Тимошенко посыпались совсем уж чудовищные обвинения. Дескать, она просто мечтала, чтобы пролилась кровь, называли даже точную цифру жертв, которых она готова была положить на алтарь революции. Тысячу человек.

О чем действительно мечтала Тимошенко, так это о скорой и бескровной победе. Образцом служила «революция роз» в Тбилиси. «Грузинская революция продолжалась три недели. Думаю, украинская будет длиться не больше», – обещала она Майдану в один из первых дней. Сценарий подразумевался простой: сперва скинуть Кучму и Януковича, а уж потом затевать переговоры о послереволюционном устройстве страны. Но говорить с уже поверженной властью. Диктовать Кучме условия безоговорочной капитуляции. А не выторговывать у него победу за круглым столом.